|
|
Диалоги о культуре
В.Н. Холопова. СКОЛЬКО ГЛАЗ У МУЗЫКОЗНАНИЯ?
Автор: Город
: Москва Страна : Россия
Страницы
:
1
::
2
::
3
::
4
::
5
::
6
::
7
А.А.: А какое место занимает в Ваших изысканиях семиотика? Ведь не секрет, что в последнее время появились разговоры о том, что эта методология несколько потеряла свои позиции.
В.Х.: В наших разработках огромное значение придано делению знаков на икон, индекс и символ, сделанному Чарльзом Пирсом. Знаки интерпретированы как три стороны музыкального содержания: эмоция, изобразительность и символика. И самое главное – эта классификационная модель позволяет нам интерпретировать не абстрактные знаки, а явления культуры. Она даёт возможность обобщения, когда мы сравниваем между собой музыкальные эпохи. По этим трём ипостасям знака каждая эпоха отличается от другой; барокко, классика, романтизм и ХХ век с точки зрения трёх сторон музыкального содержания являют собой разные их соотношения.
А.А.: Валентина Николаевна, тема, над которой Вы работаете, настолько сложна, что требует фундаментальных решений на теоретическом уровне. Кто Ваши единомышленники и как идёт работа в этом направлении?
В.Х.: Сейчас я пишу книгу «Феномен музыки». Кроме того, я помогаю своим подопечным – студентам и аспирантам Московской консерватории в их научных трудах. Например, тема дипломной работы Елены Ферапонтовой – «Специфика музыкального содержания в духовных сочинениях Стравинского». Одна из глав называется «Музыкальные эмоции Стравинского». Это то, что является камнем преткновения, потому что…
А.А.: … потому что все считают его а-эмоциональным…
В.Х.: Совершенно верно. Корни этого заблуждения – во фразе самого Стравинского, который как-то сказал, что музыка ничего не выражает и выражать не может. Это его мнение вошло во всеобщее сознание. Но когда он увидел, как буквально его поняли, то в более позднем интервью не без язвительности отметил: «Эмоции есть в моей музыке…Тем же, кто не может их распознать, я могу только посоветовать проконсультироваться у психиатра!»
Музыкальные эмоции – самая коварная тема в теории музыкального содержания. В течение тех лет, что я занимаюсь этой проблемой, я поняла, почему к ней никто не может подобраться: она требует психологического обоснования, более современных научных методов.
Моя аспирантка Ольга Чурикова разрабатывает тему «Категория музыкальной лексемы в системе музыкального языка Софии Губайдулиной». У нас почти нет специалистов по творчеству Губайдулиной, и при этом совершенно ясно, что требуются нетрадиционные пути, чтобы анализировать её произведения. Как мне кажется, мы нашли очень точный ход, введя в музыковедческий анализ понятие лексемы. М.Г.Арановский тоже развивает понятие музыкальной лексемы – у нас тут с ним совпадение мыслей. И я посоветовала диссертантке написать отдельную главу о музыкальной лексеме, связать ее с интонацией Асафьева, объяснить её отличие от мотива (мотив – композиционное явление) и темы, то есть соотнести все эти понятия. Итог оказался настолько результативным, что я просто поражаюсь, насколько инертно мы все, в подавляющем большинстве, мыслим. Мы встроены в старые школы и направления, и нам не приходит в голову, что во взгляде на музыку может существовать сто глаз, а мы пытаемся что-то разглядеть одним глазом. В теории содержания мы открываем новые глаза на музыку.
Понятие музыкальной лексемы абсолютно необходимо для анализа творческого мышления Губайдулиной. Я давно заметила – как она структурирует музыкальный текст. Мотивы у неё получаются даже в таком «неопределённом» материале, как звучание ударных. Она всячески избегает пассивности самой музыки, кристаллик оформленности создаётся у неё в любой звучности. При этом она использует огромное количество пауз, запятых, двойных запятых и других знаков препинания…
А.А.: … то есть она артикулирует текст…
В.Х.: …артикулирует и создаёт его как настоящую человеческую речь. Вся её музыка наполнена лексемами и состоит из таких «словечек». И эти слова – доходчивы. Если она даёт как бы алеаторическую комбинацию голосов - оказывается, что это комбинация «слов», это многоголосный «говор». Все её произведения сотканы из «слов», «слов»… Назвать их мотивами недостаточно – это не столько конструктивное, сколько эмоционально-смысловое явление. Мы стали думать – как классифицировать эти лексемы? И сама музыкальная интонация композитора подсказала нам: лексемы должны быть вопросительные, отрицательные, утвердительные и т.д. Стало видно, что Губайдулина старается избегать утвердительности. Вся ее музыка словно витает в воздухе из-за почти полного отсутствия утвердительных интонаций. Я много раз слышала от неё сентенцию о том, что мы находимся в середине некоего пути и нам не виден свет в конце тоннеля, мы живём в мире, в котором можем только ставить вопросы, но не давать ответы. И вся музыка Губайдулиной – как раз задавание вопросов в интонационном смысле.
Ещё одна моя диссертантка работает над темой «Семантические аспекты анализа творчества Альфреда Шнитке». По нашему мнению, в смысловой организации любого стиля взаимодействуют все три стороны содержания – эмоциональная, изобразительная, символическая. И оказалось, что в художественной системе Шнитке на первом месте стоит символ. Когда мы стали анализировать произведения этого композитора, то обнаружили, что чувствуемый мир его произведений чётко делится на освещённые символом эмоции добра и зла. Шнитке моралист, всегда жил по жёстким моральным законам и музыку писал глубоко моральную. И в делении образов и средств его музыки на добро и зло задействовано всё, – вплоть до семантики тембров.
Страницы
:
1
::
2
::
3
::
4
::
5
::
6
::
7
|
