|
|
Библиография, нотография,
дискография, сайтография
КНИГА О ЛИЧНОСТИ
(по прочтении нового исследования о Кара Караеве)
Автор: Зумруд ДАДАШЗАДЕ Город
: Baku Страна : Azerbaijan
Страницы
:
1
::
2
::
3
::
4
::
5
::
6
Показателен круг чтения: Шекспир, Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Сабир, Мамедкулизаде, философские труды, Коран, а еще Уитмен, Хайям, Кафка, Камю, чаще других – Сервантес, Хикмет, Хемингуэй, книги которого, по мнению Караева, «идеальная лакмусовая бумажка для выявления пошлости, низости и оскорбительной для людей сентиментальности…» (с. 104).
Но самое главное то, что «познанное тотчас же становилось собственным», непрерывно обогащая внутренний мир, а следовательно, и творчество, которое было для композитора, по его словам, «способом высказать свое отношение к миру» (с. 98).
Разнообразие увлечений, музыкальных пристрастий сказалось и в свободе владения языками различных систем выразительности – от полифонии строгого письма до джаза и рока, - которые композитор сумел сплавить воедино, создав свой неповторимый, сугубо индивидуальный стиль.
Карагичевой предпринята попытка заглянуть в «святая святых» – лабораторию художника, поэтапно воспроизвести творческий процесс – от зарождения замысла до его художественно совершенного воплощения.
Чем вызвано появление того или иного сочинения? Каковы психологические мотивы, побудившие композитора взяться за решение именно данной творческой задачи? Прибегая к разрозненным, крайне скупым высказываниям самого композитора, выявляя причины возникновения различных замыслов (а здесь импульсы личностного, эстетического, художественно-технологического, этически-нравственного характера), Карагичева стремится найти общий знаменатель в направленности творческих поисков композитора. Для Караева очень важной была начальная стадия работы – т.н. «раскачка», включающая всестороннее изучение темы, выбор ракурса ее воплощения, музыкально-технологическую подготовку. Само же сочинение, оформление задуманного отнимало наименьшее количество времени. А от того, как складывался период «раскачки», от его сроков зависел художественный результат. Прибегая к спортивной аналогии, Караев подчеркивает: «Ведь прыгун, который берет слишком далекий разгон, теряет силы и прыгает плохо, сбивая планку…» (с. 128).
«Идея должна откристаллизовываться заранее». «Сначала мысль, потом – нотная бумага». Именно в этих высказываниях Караева заключено, по мнению музыковеда, его творческое кредо.
Касаясь соотношения труда и вдохновения в композиторской работе, Карагичева обращается к теории доминанты, в свое время разработанной советскими психологами. Подчеркивая близость этих двух понятий – доминанты и воодушевления, музыковед приходит к выводу, что «караевская постоянная поглощенность творчеством и высокая результативность его труда означают не что иное, как особый тип художественного мышления, способного вызывать и достигать высших точек напряжения (доминант), ощущать их как вдохновение, как моменты открытия, а через перманентно следующие один за другим моменты «преодоления сопротивляющегося материала» получать все новые и новые импульсы к деятельности» (с. 130).
Рамки статьи не позволяют нам более подробно остановиться на содержании третьей главы, где всесторонне рассмотрены эстетические воззрения, мысли композитора об искусстве. И здесь поражает широта мировосприятия, всеохватность затрагиваемой проблематики, глубина суждений.
О чем бы он ни высказывался и ни писал – будь то оценка возможностей самого искусства музыки, ее социальной функции, проблемы вечного и изменяющегося в искусстве, претворения народно-национального начала, или воспитание молодого поколения – все исходило из практики, из самого существа его музыки, пропускалось через кровообращение и облекалось в художественно убедительную форму. Отсюда удивительная общность и неделимость собственно музыкального творчества и эстетической концепции композитора.
Не вдаваясь в подробности отдельных разделов, лишь отмечу, что, освещая те или иные вопросы, Карагичева мастерски пользуется методом сравнения, «параллелизмами», выявляя много общего во взглядах Чайковского и Караева (сценарная драматургия опер и балетов), Шостаковича и Караева (педагогические принципы), Андронникова и Караева (музыка и телевидение).
Об еще одной теме, не заявленной напрямую, но имеющей важное значение для концепции книги, следует сказать особо. Это тема – художник и время. Оно, время, явственно проступает и в направленности творческих поисков, и в дискутируемых темах, и в поворотах судьбы.
Внешне биография Караева выглядит безоблачной и счастливой. Уже к 50-ти годам он удостоен многих званий и наград, в том числе почетнейшей Ленинской премии, увенчан лаврами патриарха, классика отечественной музыки. Как отмечает Карагичева, все эти звания и должности, не означая компромисса с художническими принципами и моральными убеждениями, служили надежным щитом в борьбе за утверждение нового искусства, давали относительную свободу в творчестве. Однако за красивым фасадом проглядывает судьба в чем-то даже трагическая – судьба художника в тоталитарной стране.
В 1948 году, после печально известного Постановления ЦК, Караев – автор двух симфоний (1943, 1946), а также оперы «Вэтэн» (1945, соавтор Дж.Гаджиев), симфонической поэмы «Лейли и Меджнун (1947), удостоенных Государственной премии СССР, был причислен к композиторам-формалистам. Караева обвинили в игнорировании традиций национальной и классической музыки, абстрактности мелодического языка, обилии сумбурных диссонирующих созвучий.
И вот, в 1988 году, на II Караевском фестивале «Музыка ХХ века», в Баку впервые, 45 лет спустя после создания, прозвучала Первая, «формалистическая» симфония композитора (премьера ее состоялась в 1944 году в Тбилиси, на Декаде музыки республик Закавказья). Симфония была воспринята не как «музейный экспонат», а как высокохудожественное сочинение, полное свежих, даже дерзких для своего времени идей. Тогда же многие задавались вопросом: как сложился бы творческий путь Караева, если не идеологические установки, партийные рекомендации, наставляющие творцов на «путь истинный»?
Ф.Караев, ссылаясь на воспоминания отца об американской поездке 1961 года, рассказывает, что при всей неоднозначности восприятия музыки Кара Абульфазовича на фестивале в Лос-Анджелесе – здесь была исполнена Вторая сюита из балета «Тропою грома» – одна из рецензий содержала довольно любопытное наблюдение примерно следующего содержания: «Только по «Танцу черных» из «Тропы» можно предположить, каких высот достиг бы композитор, не живи он в условиях тоталитарного режима».
Страницы
:
1
::
2
::
3
::
4
::
5
::
6
|
