Интервью с композитором Владимиром Тарнопольским (Россия)
Нигора Хасанова: За девять лет своего существования Международный фестиваль современной музыки «Ильхом-ХХ» превратился в главное событие в музыкальной жизни Ташкента. Ежегодно, начиная с 1996 года, в последнюю декаду апреля в исполнении музыкантов из разных стран мира звучит абсолютно новая - для узбекистанцев – музыка. Ряд сочинений был написан специально для фестиваля «Ильхом-ХХ». Всё остальное время ташкентцы обходятся собственными силами (в основном, студентов и преподавателей Государственной Консерватории Узбекистана). Правда, в последние несколько лет в нашу страну начали приезжать всемирно известные музыканты – В.Спиваков, Ю.Башмет, Г.Кремер. Однако для большинства любителей музыки, впрочем, как и для самих музыкантов, проблема попасть на концерт остаётся не решённой. Понятно, что в таком ультрасовременном мегаполисе, каковым является сегодня Москва, ситуация складывается совершенно иначе. Но у каждой медали есть обратная сторона. Что Вас радует и тревожит в современной концертной жизни Москвы?
Владимир Тарнопольский: Ситуация в Москве, на мой взгляд, очень противоречивая. С одной стороны, чисто внешне, Москва – одна из культурных столиц мира, по количеству концертов, театральных премьер, просто событий в единицу времени, скажем, в течение одного вечера – это явление просто невозможно охватить. И об этом можно говорить много положительного. Но меня, как композитора, волнуют вещи скорее отрицательные. Есть такая, по-моему, французская поговорка «недостатки человека – это продолжение его достоинств», во всяком случае именно так складывается ситуация в Москве: недостатки нашей культурной жизни – это продолжение её достоинств. Происходит всего очень много, может быть слишком много, всё организовано довольно хаотично. Те проекты, которые в состоянии быть коммерчески самоокупаемыми, живут прекрасно. Те же, которые принципиально некоммерческие, - им очень трудно. А как раз всё новое, наиболее перспективное – это явления не коммерческие! Если сравнить ситуацию с наукой, то, например, именно некоммерческая фундаментальная наука открыла какие-то определённые волны, на основе которых теперь работает коммерческое ТВ. Точно так же и с новой музыкой! Да, кто-то должен экспериментировать, искать, идти вперёд, именно ради того, чтобы основная масса музыкантов могла спокойно наслаждаться Шопеном, Бетховеном, Чайковским. Но не для того, чтобы это превратилось в музей! Мне кажется, что музыка - как искусство - умрёт, если она перестанет развиваться. Сегодня не так признаются в любви, как Евгений Онегин или как Татьяна признавалась в любви к Онегину, да и жизнь не та и поэтому музыка не такая, не такие – интонационный строй, лексика, и если мы, музыканты, воспитанные на традиционной культуре, будем по-прежнему подходить вне исторически к истории музыки, мы сами себя жестоко обманем. Самая большая проблема в том, что классическая музыка, а именно 150 лет - от первой симфонии Гайдна до последней симфонии Малера, что, между прочим, не так уже и много, новая музыка насчитывает уже почти столько же - так вот эти 150 лет, на мой взгляд, просто неестественно подавляют всё, что было до того, и, тем более, всё, что происходит после того. Мне кажется, что самая большая опасность для Московской консерватории заключается в её самом большом достоинстве: у нас очень сильная исполнительская школа, со студентами занимаются звёзды фортепианного искусства, но по-моему, если все композиторы в один день умрут, они этого просто не заметят! В своё время два великих пианиста Рихтер и Гилельс буквально почти что соревновались друг с другом – кто первый сыграет следующую новую сонату Прокофьева? Сейчас ничего подобного не наблюдается. Более того, произошло ещё одно, на мой взгляд, печальное изменение. В последние десятилетия существования СССР существовала большая группа выдающихся исполнителей, которая активно исполняла современную музыку. Вспомните, сколь много играл, например, Рождественский (переиграл всю музыку Шнитке), Кремер – играл всё новое, что появлялось и сам заказывал, все российские звёзды исполняли современную музыку и залы были переполнены. Ситуация резко изменилась после 1991 года, с распадом Союза, это трудно понять и объяснить до конца, но сегодня те же самые исполнители, те же самые звёзды, которые играли самую новую музыку, я не буду называть имён, потому что это практически стопроцентно, сегодня они превратились в самых коммерческих исполнителей.
Н.Х.: Переключились на те самые 150 лет классической музыки?
В.Т.: Не только. Вот один выдающийся скрипач просит: «Напиши мне пьесу такую, только мне нужно, чтобы я сыграл её с одной репетиции и, чтобы она была очень эффектной для самой широкой публики. Другая музыка меня не интересует». И подобных примеров – множество. Оказалось, что капиталистический доллар является значительно более сильным, чем коммунистическая цензура! Это и парадоксально. Недавно я был в Кёльне и заметил своему знакомому немецкому дирижёру, что Кёльнская консерватория за последние 10-12 лет стала намного консервативнее, спросил: «Почему так? Ведь раньше Кёльн был столицей новой музыки». Он говорит: «Ты понимаешь, у нас сейчас преподают много русских исполнителей – пианистов, скрипачей…». Т.е. получается, что «русский исполнитель» в Европе сегодня является синонимом слова «консерватизм». Вот это очень проблематичная ситуация, требующая осмысления. Проблема только в том, что её некому осмысливать. У нас гигантское Министерство культуры, где много этажей, очень много сотрудников, но, я приведу только один пример, показывающий то, насколько некомпетентными иногда являются работники наших российских культурных, так сказать, учреждений. Для открытия «Года Русской культуры в Германии» Берлинская филармония решила пригласить два коллектива – Мариинский оперный театр и наш ансамбль - Студию новой музыки. Сотрудники филармонии обратились с запросом в Министерство культуры, мотивируя свой выбор тем, что они хотели представить Россию не только традиционную, но и новую – современную. Министерство культуры, которое, честно говоря, ничего не знало о нашем ансамбле, горячо «поддержало» эту идею: «Да-да, конечно замечательно, «Студия новой музыки» - это замечательный коллектив, но у нас есть гораздо более известные группы, например, у Аллы Пугачёвой отличная группа…» и дальше начали перечислять имена российских поп-звёзд, у которых есть группы. Даже то, что вообще такое - «современная музыка» они не понимают, т.е. с точки зрения чиновников Министерства культуры всё - от Адама и Перотина - развивалось для того, чтобы окончиться Аллой Пугачёвой и др.
10 лет назад с коллегами мы организовали новый фестиваль, уговорили, доказали, объяснили Московской консерватории, что такой фестиваль современной, новой музыки необходим Москве, и мы назвали его «Московский Форум». Тогда же, 10 лет назад был создан и ансамбль Студия новой музыки.
Н.Х.: Будучи создателем «Московского Форума», Вы, как никто другой, можете оценить результаты деятельности организаторов фестиваля современной музыки в Ташкенте…
В.Т.: Во-первых, я восхищён и самим фестивалем и качеством его организации. Я хорошо себе представляю, что значит организовать такой фестиваль без серьёзной государственной поддержки. Дело в том, что в европейских странах, в Америке, такие фестивали – почти обязательное условие культурной жизни даже небольшого города. В каждом городе есть «обязательный набор» - симфонический оркестр, если город большой – камерный театр, и обязательно – фестиваль камерной современной музыки. К сожалению, мы в этом вопросе значительно отстаём, ибо живём не просто в прошлой, а в - позапрошлой эпохе. Я говорю о себе, о нас – о России. Думаю, что в чём-то эти проблемы имеют параллели и здесь, в Узбекистане, хотя, конечно, я не представляю полностью – как это всё здесь функционирует, но вижу, что фестиваль «Ильхом-ХХ» практически целиком – результат частной инициативы одного замечательного композитора. И я его очень хорошо понимаю, я чувствую себя в его «шкуре», я знаю – что это такое. Дело в том, что некоторые факты моей биографии по части организации фестиваля и ансамбля совпадают с фактами биографии Дмитрия Янов-Яновского. Это подобно тому, как в природе на разных континентах растут аналогичные растения, живут похожие животные, вот так же и в социуме – такие фестивали кто-то должен был организовать, если этим не занимаются министерства культуры или какие-либо другие государственные структуры. Получается так, что в разных странах бывшего СССР, да и не только бывшего Союза, такую функцию берут на себя композиторы, для того, чтобы линия развития современной музыки не остановилась. Это естественно, что композиторы выступают инициаторами такого рода фестивалей, но тут необходима финансовая поддержка государства. В смысле денег – это небольшие затраты (здесь не требуется симфонический оркестр), но в смысле престижа государства – это очень дорогого стоит. Но главное, что если мы хотим, чтобы наше общество развивалось, нужно понимать, что развитие высоких технологий и развитие культуры идут тесно – рука об руку. Когда появилось слово «самолёт», которое придумал Хлебников, тогда появилось само явление - «самолёт», когда появилось в Советском Союзе слово «спутник» - это слово вошло во все словари мира. Позже, когда мы отстали в этом вопросе, – вот оно и вышло так, что «спутник» заменили «сателлитом». То есть нужно начинать с культуры, и здесь наиболее слабое, просто никакое звено – развитие современной культуры. Мы остаёмся всё ещё таким традиционалистским обществом, мы понимаем под культурой некий набор устоявшихся символов, некий «музей», а никакой музей не будет жить, если не будет движения вперёд. Музей существует только тогда, когда есть ясная перспектива завтрашнего дня и когда есть прекрасное знание истории, а иначе это будет кладбище.
В этом году я отказался от проведения нашего фестиваля «Московский Форум», который за 9 лет его существования стал самым известным из российских фестивалей современной музыки, в том числе и в Европе. У нас в гостях побывали «Ансамбль модерн», «Шёнберг-ансамбль», «Тосканини- оркестр» и другие топ-мировые музыкальные коллективы. Но я для себя решил, что когда были первые годы становления новой России, нужно было помогать отечественной музыкальной культуре, рассчитывая только на собственные силы. Сегодня же появились богатые частные спонсоры, россияне покупают английские футбольные клубы, так вот я думаю, что если эти люди хотят, чтобы их дети и внуки жили в цивилизованной стране – они сами должны вкладывать деньги в культуру. Это моя принципиальная позиция.
Н.Х.: Может быть ситуация изменится в лучшую сторону с приходом нового министра культуры?
В.Т.: Я очень надеюсь на нашего нового министра культуры, который в своё время также стоял у истоков нашего фестиваля, надеюсь, что он помнит о «Московском форуме»и поддержит его. Мне немного странно, будучи здесь, видеть – какое колоссальное внимание оказывает ташкентскому фестивалю, например, Посольство Франции, Французский культурный центр – сотрудники приходят и слушают все концерты, а не только с участием своих музыкантов…
Н.Х.: Какова всё же судьба Вашего фестиваля?
В.Т.: В этом году его не будет, надеюсь, в следующем году он состоится.
Н.Х.: Одной из главных – определяющих – целей фестиваля «Ильхом-ХХ» является знакомство узбекистанской публики с музыкальным наследием ХХ века. Цель Вашего фестиваля – «интеграция российской музыки в общемировой художественный контекст», по крайней мере, именно так написано в буклете. Входит ли в сферу интересов Вашего «Форума» продвижение музыки постсоветского пространства, творчества композиторов стран СНГ?
В.Т.: Безусловно, хотя сочинений композиторов СНГ у нас в репертуаре представлено довольно мало. Мало потому, что когда мы начинали, более или менее эта музыка была всё ещё как-то известна, а сейчас вопрос этот назрел, и, на мой взгляд, культурная интеграция должна происходить всё больше и больше. Могу сказать, что каждый «МФ» был посвящён диалогу с одной из стран – Германией, Австрией, Италией, Голландией. Но у нас есть ещё очень серьёзный концертный сезон. Более того, пожалуй, акцент приходится не столько на фестиваль, сколько на концертный сезон. В этом году мы уже сыграли около 40 концертов, практически каждые 4 дня – концерт. Среди этих программ – много азиатской музыки, например, у нас есть серия концертов, которая называется «Традиционная культура и авангард». Мы исполняли сочинения композиторов Южной Кореи, Китая. Хотя, конечно, основной наш приоритет – это Европа. Скажем, два года мы играли огромнейший цикл «Антология русского и немецкого авангарда в их параллелях». Мы подняли такой пласт, и нашли каких-то неизвестных немецких композиторов…
Н.Х.: Которых даже в Германии не знали?
В.Т.: Вот именно! Например, недавно состоялись два концерта, которые назывались «Владимир Фогель – неизвестный русский гений ХХ века». Это композитор родился в России в 1896 году в смешанной семье (отец – немец, мать - русская). Он увлекался Скрябиным, был «пост-скрябинистом». В начале первой мировой войны его, как немца, сослали в лагеря. Затем в 1918 году он приехал в Германию, учился у Бузони, увлекался Шёнбергом, и в конце 20-х-начале 30-х годов стал самым известным русским композитором в Германии. Ни Прокофьев, ни кто-нибудь другой, а именно Фогель представлял «лицо России» в Германии! В 1933 году он сбежал из Германии и после 20-ти лет скитаний получил швейцарское гражданство. Имени этого композитора нет в 6-томной российской музыкальной энциклопедии. Мне удалось поднять довольно большой пласт архивного материала, и наш ансамбль сыграл два концерта.
Н.Х.: В Ташкенте Вам удалось послушать несколько концертов. Были ли в их программе произведения, которые Вы для себя отметили?
В.Т.: Конечно, в смысле музыки (я слежу за тем, что происходит в мире) ничего нового я и не ожидал обнаружить. Ни здесь, ни, скажем, в Берлине… Какие-то подлинные новинки – они очень редки..
