|
|
Диалоги о культуре
МУЗЫКОЗНАНИЕ КАК ИСКУССТВО ИНТЕРПРЕТАЦИИ
Автор: Евгений НАЗАЙКИНСКИЙ Город
: Москва Страна : Россия
Страницы
:
1
::
2
::
3
::
4
::
5
::
6
::
7
::
8
::
9
А. А.: Мне несказанно повезло, я в прошлом году приняла участие в конференции «Музыка и слово», которая проводилась в Институте искусствознания. В Вашем выступлении были отмечены те положения, которые связывают процессы смыслообразования во всех языках искусств на каком-то глубинном уровне. Насколько мне известно, сегодня в самой методологии гуманитарного знания происходит сдвиг в сторону интересов к проблемам смыслоообразования. (Если в период, когда доминировала абсолютизация языка как самодостаточной автономной сущности, смысл часто выступал лишь как некоторое факультативное явление, то при обращении к дискурсу смысл начинает фигурировать как одна из наиболее фундаментальных категорий). В Ваших исследованиях проблема смысла была доминирующей всегда. Поэтому мне хотелось бы поговорить о перспективах музыкознания в этом направлении развития.
Начнём с очень важного уточнения. В «Логике…» высшим уровнем музыкального восприятия является концептуальный уровень, это уровень композиционной логики. Аналог ли это того, что принято называть музыкальной драматургией?
Е. Н.: Да, в определенных отношениях это аналог именно того, что принято так называть. Но дело в том, что термин «драматургия», изначально связан с лишь одним из элементов триады Аристотеля и Гегеля — с драмой, которая в этой троичной системе понятий соседствует с эпосом и лирикой. Она представляет собой только один из трёх способов построения художественного целого. Как принято считать, это способ, при котором во временном развёртывании текста – театральной пьесы, музыкального, поэтического произведения — непременно выделяются действующие лица, выявляется действие, возникает причинно-следственная цепь событий. И эти действующие лица (субъекты, персонажи) заслоняют собой автора. Автор находится где-то за кулисами. Передавать свои мысли, своё видение той или иной ситуации зрителю он предоставляет действующим лицам, которые и воспроизводят на сцене жизнь в её искусственном, идеальном, но подобном реальности воплощении. Такова поэтика драмы. Именно с нею и связана драматургия. Поэтика эпоса предполагает совершенно иной способ, а именно развертывание повествования рассказчика, который может лишь говорить о действующих лицах, но зато может с гораздо большей легкостью перемещаться по своей прихоти во времени и пространстве описываемого мира. Поэтика, опирающаяся на словесное описание – это особый способ построения художественного целого. И он, конечно, не может быть назван драматургией, у него свои законы, не подчиняющиеся требованию непременного следования за действиями героев и образующими связный сюжет событиями (хотя такая возможность и не отвергается). Эпос включает в себя лирические размышления, обладает возможностью переключения из плана в план: из прошлого в настоящее и будущее, из одной страны в другую. Эту поэтику можно назвать драматургией лишь с большой натяжкой и условно. К ней больше подошло бы слово «эпопоэйя» (греческое Poeio — творю), если бы ему не мешала утвердившаяся более узкая трактовка эпопеи, соотносящая термин только со старинными сказаниями.
Музыковеды, к сожалению, драматургией нередко называют не только эпическое построение произведения, но даже и лирику как род, в поэтике которого вообще нет ни рассказчика, ни действующих лиц. А что есть? Только эмоция, эмоциональное излияние автора, в чистой инструментальной музыке обходящегося без слов и без выводимых на сцену действующих лиц. Чистая музыка даёт простор для «лиропоэйи». А её можно считать центральной поэтикой музыкального искусства. Разумеется, большой соблазн обращаться к термину «драматургия» возникает при анализе произведений, связанных с сонатной формой. Действительно, есть определенные основания говорить о темах главной и побочной партий сонатной формы, например в произведениях Бетховена, как о своего рода действующих лицах, персонажах некоей абстрактной музыкальной драмы. Они противоборствуют, теснят друг друга, взаимодействуют. Возникает нечто подобное сценическом действию. И всё равно – даже такой род построения текста можно называть «драматургией» лишь в кавычках., потому что всетаки темы — это не настоящие действующие лица, и любая музыка есть лирика по существу. Можно говорить лишь о том, что в сонатной форме классиков и романтиков осуществляется выход за пределы специфики музыкального искусства, определяемые лирической поэтикой, ее обогащение принципами театра, драмы. И часто такого рода произведения уподобляются музыкальному театру. Исторически первоначальной формой музыкальной поэтики была, по-видимому, поэтика эпоса. Музыка тесно связана с эпосом разных народов, с балладой, былиной, с песней, с жанрами, которые немыслимы без слова и рассказа. И потому эпос завоёвывался в первую очередь, но вместе с тем, эпос соседствовал и с протяжной песней, с эмоциональной мелодией, так осваивалась лирическая поэтика. К моменту высшего развития музыкального искусства, наступившему после барокко (в Европе, по крайней мере), чистая музыка стала разрабатывать собственные средства имитации театрального, сценического действия, драмы, ситуации, событий и т.д. Можно сказать, что музыка на этой стадии развития объединяет в творческом процессе все три рода поэтики. И потому, весьма актуальна ныне критическая оценка (переоценка) сложившейся ранее традиции пользоваться по отношению ко всем способам построения художественно целого одним только термином «драматургия». И вообще хорошо было бы заняться упорядочиванием нашей специальной терминологии, приведением ее в соответствие с нормами хорошего (нормального) литературного и научного языка, в которой и термину драматургия будет отведена более скромная роль.
Страницы
:
1
::
2
::
3
::
4
::
5
::
6
::
7
::
8
::
9
|
