|
|
Диалоги о культуре
В.Н. Холопова. СКОЛЬКО ГЛАЗ У МУЗЫКОЗНАНИЯ?
Автор: Город
: Москва Страна : Россия
Страницы
:
1
::
2
::
3
::
4
::
5
::
6
::
7
А.А.: Валентина Николаевна, Вы меня извините за дремучесть, что же Вы преподаёте сейчас?
В.Х.: Вопрос закономерный, ибо люди знают, что я есть, а что преподаю – пока не всем известно. Когда я ушла с кафедры теории музыки Московской консерватории, мне удалось создать новую кафедру – междисциплинарных специализаций музыковедов, с целью организации новых предметов, необходимых культуре. Я сразу же стала вести предмет «Музыка как вид искусства». В начале 90-х у меня вышла книга с таким названием, и она стала основой этого предмета. Первая ее половина – актуальные категории теоретического музыкознания, вторая – теория музыкального содержания, которая стала вырастать в самостоятельный учебный курс. Вскоре мы начали преподавать этот предмет пианистам первого курса нашей консерватории, но не я сама, а уже мои ученики. Ведущим специалистом по предмету стал доцент, кандидат искусствознания, Андрей Юрьевич Кудряшов. Эта идея привлекла внимание кафедры специального фортепиано, ведущие профессора которой не сомневались в необходимости подобного учебного курса. Так, профессор В.К.Мержанов перед очередным конкурсом им. Чайковского не без иронии обронил: «Сейчас начнутся спортивные состязания». Ведь не секрет, что на голую виртуозность делают ставку многие молодые исполнители, отодвигая на второй план искусство интерпретации. Решением фортепианного факультета было принято, что этот предмет необходимо проходить с первого курса, несмотря на то, что там очень плотное расписание. Реакция студентов-первокурсников была такова: а почему на такой интересный предмет так мало часов? И сейчас этот курс читается по 2 часа в неделю в течение года.
Теперь можно сделать некоторые обобщения. Выводы видятся мне следующими: ведь все наши музыкально-теоретические предметы по своей сути и соответственно по их методике, – композиционно-грамматические: элементарная теория, гармония, полифония, музыкальная форма. И они должны быть уравновешены – но отнюдь не заменены! – самостоятельно разработанными музыкально-содержательными теоретическими предметами. Сейчас существует два таких предмета – «Музыка как вид искусства» и «Теория музыкального содержания». Решением министерства культуры России в 1999 году они были рекомендованы для введения их на всех трёх ступенях музыкального образования: консерватория – музыкальное училище – музыкальная школа.
А.А.: Какую роль в формировании новой ветви музыкознания играет междисциплинарный подход?
В.Х.: Что касается теории, то здесь междисциплинарность призвана осуществить синтез на современном уровне знаний. На мой взгляд, любое музыкально-теоретическое исследование немыслимо сегодня без передовых искусствоведческих и общегуманитарных теорий. Из собственно музыкознания для нас оказались необходимы работы Асафьева, его теория интонации. А далее в теорию музыкального содержания потребовалось включить и теорию музыкальных эмоций, для чего пришлось основательно изучить психологическую науку и применить некоторые выводы к музыке. А поскольку мы представляем себе музыку как язык, то языкознание и семиотика – две науки, которые не можем обойти своим вниманием. Также необходимы знания по аксиологии, т.е. теории ценностей. И только в этом полисферном соединении можно на современном уровне строить теорию содержания.
Эти сферы знания во многом уже ассимилированы сознанием музыковедов, хотя, казалось бы, берутся чуждые категории, разные по своим истокам. Но если их творчески преломлять, то они целиком работают на музыку.
В чём ещё принципиальная новизна теории содержания? В том, что она включает в себя теорию исполнительства, непосредственно обслуживает запросы пианистов, скрипачей, хоровиков…. А ведь музыка не живёт без исполнительства. Общественный слух формируется не на основе композиторских записей в партитуре, а на основе того звучания, которое даёт исполнитель.
У студентов-музыковедов – это единственный курс, где представители данной специальности имеют дело с интерпретациями. Конечный итог наших курсов – универсальный. Ведь и у хоровиков, и у пианистов, и у скрипачей меняются произведения, репертуар, но принципы интерпретации остаются одними и теми же.
И этот универсализм теории музыкального содержания касается не только всех исполнительских специальностей. Эта теория способна создать такой вид познания музыки, который доступен и необходим «смежникам» – психологам, культурологам, историкам. Некоторый опыт тут накопился тоже.
Несколько лет назад меня пригласили в МГУ на кафедру культурологии. Моя аудитория там – люди по большей части без музыкального образования, эрудиты, но не в области музыки. Кроме того, я вела курс и у психологов. И решила провести эксперимент: собрала в одну группу культурологов, психологов и музыковедов, приехавших в консерваторию на курсы повышения квалификации. И оказалось, что в изучении искусства можно найти общий язык, близкий по духу всем. Я расцениваю этот факт как проявление междисциплинарности «по выходу», по результату. Т.е. мы получили универсальную теорию, которая может послужить познанию музыки для музыкантов и для немузыкантов.
Страницы
:
1
::
2
::
3
::
4
::
5
::
6
::
7
|
