|
|
Конференции
ИДЕНТИФИКАЦИЯ, ПОСТМОДЕРН И ПЕРСПЕКТИВА ГЛОБАЛИЗАЦИИ
Автор: Георгий КНАБЕ Город
: Москва Страна : Россия
Страницы
:
1
::
2
::
3
::
4
::
5
::
6
::
7
::
8
::
9
::
10
::
11
::
12
::
13
Национальное и мировое. Второе свойство идентификации основано на том, что одна из самых естественных и массовых ее форм - этническая и национальная. Человек реализует свою общественную природу прежде всего на основе языка - этого главного признака национально-этнического единства, заданного человеку с началом его жизни, заданного как необходимая форма его духовного самовыражения, а значит, и духовного бытия. Столь же естественная и столь же массовая исходная основа идентификации - вошедшие в привычку, в плоть и кровь, полубессознательные (или полностью бессознательные) трафареты общественного поведения и общения, которые также формируются этно-национальным коллективом. Исходная основа идентификации - этнически-национальная.
Но с началом истории на первых порах этнический, а в позднейшую эпоху и в собственном смысле слова национальный, коллектив не был и не мог оставаться полностью замкнутым, изолированным от мира. Будь то за счет экзогамных связей, военных столкновений и примирений, торговли и иных форм взаимодействия, связи между «своим» и «чужим» становились по-разному выраженными, но столь же императивными. В результате совокупный опыт коллектива насыщался опытом иноземным, ставил человека перед сопоставлением, а в пределе и выбором, широко распахивал его духовный горизонт навстречу культуре в многообразии ее вариантов. Идентификация в целом, макро- и микро-, втягивалась в двойное тяготение, друг друга исключавшее и друг друга предполагавшее.
Рим. Цицерон, уроженец италийского захолустья, отпрыск старинной крестьянской по происхождению семьи, сенатор, магистрат и консулярий, официально признанный Отцом Отечества римлян, полностью и многократно идентифицирует себя с "одетым тогами племенем" (вплоть до того, что с огромным трудом приобретает дом на Палатинском холме, дабы поселиться в самом, исторически изначальном, центре Рима) и - трижды живет в Греции, в совершенстве говорит и пишет на ее языке; греческие стихи звучат в его памяти постоянно, вплетаются в его латинскую фразу, перетекают в нее. Он, величайший оратор Рима и виртуозный мастер его языка, в конце жизни признается: "Меня сделали оратором, - если я действительно оратор, хотя бы в самой малой степени, - не риторские школы, но просторы [афинской - Г.К.] Академии. Вот истинное поприще для различных и многообразных речей: недаром первый след на нем проложил Платон" (и в другом месте: "Платон - наше божество"). Такой же страстный римлянин - Тацит, и также ясно видит он ограниченность Рима в сравнении с северными соседями римлян, германцами и галлами (из последних происходил и он сам). Но дело даже не в Цицероне или Таците, не в этих интеллектуальных вершинах. Обычный зажиточный римлянин живет в доме, историческое ядро которого - модернизованный, но вполне сохранившийся архаичный двор римского крестьянина. К этому «двору», однако, пристроен внутренний дворик-садик, по происхождению и имени - греческий, и именно здесь разворачивается внутренняя жизнь римской семьи. Храмы богов, культ которых римляне унаследовали от первых основателей города, располагаются в его историческом центре, но храмы, заполняющие остальную территорию столицы, несравненно более многочисленные и посещаемые, - сплошь святилища богов, некогда импортированных из пантеонов покоренных народов. Учитель риторики делает замечание студентам, которые вошли в аудиторию в плащах и обуви, не соответствующих римской традиции, - они резонно ему возражают, что все в городе ходят в плащах-накидках и в мягких туфлях, заимствованных в лучшем случае у греков, а по большей части - у галлов, т.е. у «варваров». Примеры двойной идентификации, на уровне эрудиции - различимо двойственной, а в повседневной жизни - неразличимо единой, могут быть умножены бесконечно.
Книга одного из крупных современных филологов-романистов называется «Рим - зеркало Европы». Двойная идентификация - свое как национальное и свое как общеевропейское или интернациональное, мировое, - один из образов, особенно ярко различимых в этом зеркале. Экспорт европейской культуры на протяжении многих веков в Америку, в некоторые страны Африки и Азии, создает здесь культуры, если не всегда однородные, то во всяком случае укорененные и идентифицированные в данной стране и ее исторической судьбе. Но люди из этих стран, страстно, сплошь да рядом рискуя жизнью, утверждавшие государственную и духовную независимость своих народов от Европы, как правило учились в европейских университетах и переживали Англию или Францию как свою вторую (или первую?) родину. Соединенные штаты веками выковывали свою идентичность и бесспорно, ощутимо, ее выковали. Но в центре почти каждого из штатов как резиденция местной власти и центр местной жизни возвышается «Капитолий», по имени повторяющий римский храм, а по архитектуре - его европейское барочно-классицистическое воспроизведение.
Особо должна быть оговорена в данном контексте русская интеллигенция и деятели культуры, образующие пролог к ней. Введение к «Медному всаднику» Пушкина - гимн русского патриотизма, пропетый поэтом своей стране; патетическое признание автора в своей идентификации с ней читатель найдет на одной из ближайших страниц. Но обращен этот гимн к столице, созданной Петром, дабы быть "окном в Европу", носящей имя города Святого Петра, т.е. второго Рима, и застроенного "дворцами и башнями" палладианской архитектуры. Суть патриотического гимна заключена в любви именно к ней и в отождествлении себя с такой столицей. «Дневник писателя» Достоевского - свидетельство страстного, взыскуемого - и тем более страстного, что взыскуемого - отождествления автором себя с национальным целым, с народом. Но такое отождествление противоречиво сочетается с «Пушкинской речью», с гимном "камням Европы" в «Подростке», с культурой Западной Европы, которая на протяжении всего последующего столетия необычайно высоко ценила творчество Достоевского именно за то, что в нем отразились мысли и проблемы ей, Западной Европе, особенно внятные и близкие.
Суть самóй русской интеллигенции, начиная с ее протоформ от Максима Грека до Василия Голицына и кончая ее расцветом во второй половине 19-го и первой половине 20-го века всегда состояла в органическом соединении постоянного стремления к благу своей страны и к внутреннему самоотождествлению с ней со столь же постоянной верой в то, что один из важных резервов, призванных содействовать такому благу, лежит в сфере передового хозяйственного, политического и культурного опыта стран Западной Европы и предполагает соединение национальной самоидентификации с общеевропейской.
Страницы
:
1
::
2
::
3
::
4
::
5
::
6
::
7
::
8
::
9
::
10
::
11
::
12
::
13
|
