|
|
Культорология
ШЕХИНА И САКИНА
Автор: Шариф ШУКУРОВ Город
: Москва Страна : Россия
Страницы
:
1
::
2
::
3
::
4
::
5
::
6
С приходом и утверждением христианства традиция паломничества к центральному Храму общины не была утрачена, но в значительной степени понизилось ритуальное значение этого явления. Целый ряд причин способствовал тому. Ведь теперь Бог, олицетворявший собой Церковь и Храм, во-первых, пребывал вместе с верующим, где бы тот ни находился, во-вторых, Рим, а затем и Константинополь, подчеркнуто замещая собой место Иерусалима, ослабили и, буквально, дезинтегрировали внимание к Святой Земле и Иерусалиму и, в третьих, появление множества Новых Иерусалимов с воссозданием надлежащей топографии Св. Земли способствовали росту центробежного чувства в сознании верующих. Верующему не было нужды отправляться в далекий путь, ибо Новый Иерусалим всегда оказывался столь близко, чтобы полностью удовлетворить все его чаяния. Кроме того, известны многочисленные примеры воспроизведения уменьшенных копий храма Гроба Господня и/или ротонды Воскресения или эдикулы далеко за пределами Иерусалима и Святой Земли (илл.). Такие копии возводились как внутри храмовых сооружений, так и за их пределами. В некотором смысле Храм Гроба Господня не просто находился, а пребывал там, где возникали его очертания и формы. До нас дошли и прямые запреты на паломничество в силу того, что долгое отсутствие паломника влечет за собой различные формы праздности. Новгородскому архиепископу Нифонту (1130-1156) поступил вопрос от поместного священика о допустимости его запрещения паломничества в Св. Землю: “Идут в сторону Иерусалима к святым местам, а я, напротив, запрещаю, не велю идти. Это запрещение мною было установлено недавно, не согрешил ли я, владыко в этом...”. Ответ архиепископа был таков: “Ты поступил очень хорошо, поскольку ходят для того, чтобы в праздности есть и пить, а это тоже зло, которое надо запретить”. В свою очередь, западная Церковь для тех, кто по разным причинам не мог отправиться в паломничество, устраивала в готических соборах символический Путь в Иерусалим. Этот Путь выкладывался в виде лабиринта на полу и назывался Le chemin de Je;rusalem.
Обязательная для иудеев религиозно-этическая дисциплина паломника, дисциплина плоти (страдания, отсутствие покоя и лишения во время паломничества) и дисциплина духа (устремление к месту святыни и центру мироздания) были ослаблены, почти сведены на нет. Но, вместе с тем, в христианстве возрастает роль духовного подвига - странничества, функции странника предельно трансцендируются: странника не вмещает мир и Храм земной, ибо странники суть люди Божии, страннику подобает молчать, ведь молчание - знак отстраненности и остраненности, странник зрит в мир запредельный, цель его поисков внемирна.
Следовательно, есть основания говорить о концептуальной вездесущности храмового Центра и его внемирности, обостренном чувстве трансцендентного начала в храмовой теологии христианства. Новые Иерусалимы - это мультипликация сокрытого и вездесущего Небесного Иерусалима, формопроявление интра-религиозных представлений о потаенности эсхатологической парадигмы храмового сознания. И, вместе с тем, Небесные Иерусалим, а в целом и все храмы, построенные, согласно метрическим и нумерологическим принципам апокалиптического описания, являются иконно-архитектурными образами, различающимися иконографически, но передающими один и тот же новозаветный канонический прототип. Так появился новый тип стратегии паломничества, отличный от прежнего иудейского.
Ситуация изменилась с приходом Ислама. Ежегодное паломничество (хаджж) в Мекку к Заповедной мечети (Харам) и Каабе входило в число пяти обязанностей каждого мусульманина. Каждый год в установленный месяц Зу-л-Хиджжа миллионы мусульман со всех стран света устремляются в Мекку. Если человек совершает полноценный хаджж, он должен во время своего путешествия непременно посетить и Медину - место погребения Мухаммада во второй по степени святости мечети Ислама (см. Гл. 4). Существует даже специальный термин с обозначением двух заповедных святынь - Харамайн. Во время совершения хаджжа воссоздается динамический образ Храма, в отличие от статичного образа, с которым человек сталкивается каждодневно (см. об этом ниже и в Гл. 6). Это немаловажное обстоятельство подчеркивает завершительная традиция семикратного ритуального обхождения (таваф) вокруг Каабы. Сам реликварий-святилище при этом должен оставаться по левую руку от паломника. Поскольку паломники пребывают к мекканской Мечети ежедневно, если не сказать ежечасно, то процедура движения к Каабе и совершение тавафа происходит беспрерывно. Ислам предельно обострил идею паломничества, радикализировал ее. Но не только паломничество и .таваф характеризует то, что мы назвали динамическим образом Храма. Проблема много более глубока и интересна. Заметим только, что нижеследующее изложение, касаясь почти исключительно исламской традиции и, на самом деле, восстанавливая внутренний смысл (Sinn) паломничества к Храму, призвано пояснить аналогичные процедуры в других авраамических традициях, глубинный смысл которых остается недостаточно проясненным.
Начнем мы с одного обычая, возникшего довольно поздно в XIII в.(1276 г.) во время правления мамлюкского султана Байбарса. В Мекку во время ежегодного паломничества стали отправлять шатер, сшитый из дорогих тканей и украшенный драгоценными камнями, так называемый махмаль или махмиль. Существуют основания полагать, что этот обычай уходил корнями в ранние времена арабского язычества. Древние арабы переносили своих богов в специальных ящиках на носилках. Сказав это, мы вновь напоминаем, что любое явление в особенности сакральной культуры имеет свои корни.
Небезынтересно, что, как правило, в качестве махмаля использовался женский шатер, что в который раз заставляет нас вспомнить о роли женского начала в теологии Храма (более подробно о женском начале в храмовой теологии см. Гл.6). Не менее примечательно, что вместе с .махмалем в путь уходила и очередное покрывало (кисва) для Каабы. Махмаль отправлялся в составе каравана паломников и из других мест мусульманского мира - из Ирана, Сирии, Йемена, Магриба и османской Турции. Махмаль покоился на верблюде во главе всего каравана паломников и наделялся несомненными сакральными функциями, смысл которых утрачен.
Факт отсылки махмаля в Мекку, засвидетельствованный в достаточно позднее историческое время, тем не менее, прямо связан с истоками храмового сознания и появлением Храма. Это обстоятельство важно для нас очередной генерацией исходной идеи паломничества, т. е. дополнительным развертыванием смысловой структуры родового топоса храмового сознания Ислама. Поэтому для более глубокого понимания феномена хаджжа важна не только исторически-генетическая преемственность, но и собственно мусульманская генеративная разработка идеи паломничества к Храму.
Согласно позднему, но довольно пространному описанию махмаля Э.У. Лэйном, внутри шатра-махмаля помещался ларец со списком Корана (в виде свитка или книги). Устройство махмаля вновь отсылает к хорошо знакомым нам параллелям: таковой являлась Моисеева скиния с хранимой в ней ковчегом Завета. Но, вместе с тем, довольно позднее появление в Исламе украшенного драгоценными камнями шатра с ковчегом Писания должно напомнить и эсхатологические представления мусульман о небесном прообразе Каабы в виде шатра. Махмаль вместе со скрытым от взора ковчегом Писания, будучи точной репликой прототипа Храма, возглавляет паломничество к земному Храму, символически воспроизводя и концентрируя каждодневные обращения мусульман в сторону Заповедной Мечети и Каабы. По своему существу молитва, формально обращенная в направлении стены киблы мечети, а по существу к Каабе, есть концентрированная, духовная форма паломничества, интровертированный вариант реального паломничества. Пояснения одного из известных суфийских шайхов о значениях слова хаджж хорошо иллюстрируют сказанное: «Знай, что смысл слова хаджж в арабском языке означает устремление к всеобъемлющему значению (‘ила-л-итлак), а в шариате - это особое устремление к дому Бога Всевышнего и Пресвятого, а в хакикате - это также устремление, но устремление к Всевышнему и Пресвятому Владыке дома». Глубинный хаджж, сохраняя внутреннюю динамику движения, не предполагает, однако, реального движения к месту Присутствия, заменяя это внешне недвижным устремлением к собственно божественному Присутствию.
В истории отсылки махмаля к Каабе отмечается один чрезвычайно интересный эпизод, к описанию которого мы перейдем чуть ниже. Для предварительного прояснения этого эпизода нам необходимо вновь возвратиться к генетическим связям идеи паломничества к Храму с иудаизмом. Теменология иудаизма неотделима от талмудического (вне-библейского и пост-библейского) понятия Шехина (Шхина) - незримого божественного Присутствия и Славы Господней в мишкане Моисея в образе облака, иерусалимском Храме и в небесном Граде в видении Иезекииля. Именно Шехина олицетворяет собой мудрость Шломо (Соломона), т. е. априорно связана с началами храмового сознания, и патронирует даже сексуальную жизнь человека. Божественная Слава избирает местом своего постоянного пребывания внутреннее пространство Храма, означая собой присутствие и, что немаловажно, место-присутствие Яхве. А другими словами, это местоприсутствие или утверждение Яхве является активным присутствием, Он присутствует там, в том месте, где возникает необходимость в Его созидательном присутствии. Вся история еврейского народа связывается с незримыми или более заметными «действиями» Творца. В период египетского плена эти действия были не так заметны, во время вавилонского плена они проявились более явно через Тору, а в Первом и Втором Храмах при посредстве Шехины эти действия нашли свое проявление в форме чудес. Храм - идеальное местоприсутствие Шехины, яви Творца. Согласно пророчеству Иезекииля, возрождение Храма является по своему существу возвращением Славы Господней (Иезек., 10:18-19, 11:23). В кабалистике Шехине придается серьезное значение - она контекстуально и нумерологически связывается с такими реалиями как Синай, Тора, божественное имя Элохим.
Но, если в книгах Ветхого Завета понятие божественного присутствия преимущественно связывается со словами Слава Господня и образом облака, то уже в Коране иудеям говорится: «Знамение Его власти в том, что придет к вам ковчег, в котором Сакина от вашего Господа» (2:24). Речь ведется, конечно же, о прежней Шехине, но, как мы увидим, в несколько более расширенном контексте исходного значения. Само слово сакина происходит от арабского корня СаКаНа со значениями быть в покое, присутствовать, обитать, жить. Семантическое поле этого слова представлено в Коране довольно широко и охватывает, кроме ковчега с Заветом, такие реалии, как «сердца верующих» (48: 4, 18), т. е. Сакина увеличивает в людях веру; пророка Мухаммада и «Слово богобоязненности» (9: 26, 48: 26). При всей контекстуальной широте словоупотребления, очевидно, что понятие Сакина связано в Коране с реалиями максимальной духовной насыщенности - ковчегом Завета, сердцами верующих, верой, пророком Мухаммадом, божественным Словом, - являясь знамением божественного Присутствия (власти, покоя).
Страницы
:
1
::
2
::
3
::
4
::
5
::
6
|
