Начальная страница журнала
 
Архив

 

Этномузыковедение


АШЫГИ АЗЕРБАЙДЖАНА

Автор: Тариель МАМЕДОВ                  Город : Baku  Страна : Azerbaijan
Страницы : 1   :: 2

        Творческий потенциал всякого народа диалектически коррелирует в себе индивидуально-самобытное и всеобщеохватывающее, формируется жизненными потребностями и историческими реалиями. Так, подобно аэдам-демиургам (Др. Греция), скальдам (Скандинавия), бахши (Туркмения), акынам (Киргизия), менестрелям (Англия), трубадурам (Франция), бастакорам (Узбекистан), хугларам (Испания) 1, одними из ведущих носителей азербайджанской народно-профессиональной музыки устной традиции являются ашыги – синкретический тип эпических певцов-сказителей, мастеров художественного слова в музыкальном воплощении, «мусических» поэтов древности.

        Письменные источники свидетельствуют, что людей этого ремесла и призвания сравнивали с «мотыльками, которые переносят с места на место цветочную пыльцу». Они были зеркалом общества, его лицом и украшением, «поющей душой» народа. При отсутствии современных средств коммуникации странствующие ашыги и им подобные носители слуховой информации «для не умевших читать, но любящих слушать» служили посредниками в культурном общении людей2. На огромном культурно-географическом пространстве раздавались поющие голоса игрецов – устных распространителей народных романов (эпосов), фольклорных произведений, лирической и героической народно-стиховой культуры.

        Принадлежащие к их числу свободолюбивые ашыги, как выразители народной идеологии, глашатаи правды и справедливости, выступали на городских и базарных площадях, в кофейнях и чайханах, на свадебных торжествах и в караван-сараях, в домах богатых и знатных вельмож, в шахских дворцах и имениях. Они пели и размышляли о самом сокровенном, близком и глубоко созвучном жизненным интересам простого люда.

        История и судьбы «анонимных тружеников цивилизации» (Э. Фараль) - ашыгов, их словесно-музыкальное творчество и сказительское искусство сыграли исключительную роль в становлении и развитии азербайджанской национальной культуры, как составной части всеобщей исторической памяти азербайджанского народа, принадлежащей, в свою очередь, мировому общечеловеческому культурному наследию3.

        Передаваемая из поколения в поколение устно-слуховым и индивидуально-авторским путем самобытная ашыгская культура сохранила живительную почву тысячелетней истории азербайджанского народа, приняла непосредственное участие в создании, сохранении и совершенствовании системы традиционных знаний и ценностных ориентаций, практического опыта и эстетического восприятия окружающего мира, накопила человеческий опыт – опыт человека созидающего и творческого.

        В те далекие времена («эпоха невинности чистоты» К.Лахман) ашыгов называли Озанами, Узанами, Варсагами, Деде, Ата, Пир баба, Устад и т.п4. Возможно, их называли и другими почитаемыми именами. Эти народные творцы устного песнетворчества довольствовались не только рассказами о происходящих событиях из повседневной жизни племени-рода. Они были советчиками соплеменников, своего рода патриархами общества5. К счастью, история сохранила нам поэтически идеализированный образ сказителя, мудреца и шамана, прародителя тюркских эпических певцов, общепризнанного родоначальника озанов-ашыгов – Деде Коркута6.

        Этимология слова «ашыг», олицетворяющего собой носителя живого слова и хранителя коллективной памяти народа, уходит в «колодец глубины несказанной» (Т.Манн). Одни ученые связывают его с арабским словом «ешг / ашг» - страстно влюбленный. К этой версии склонялся и основатель азербайджанской профессиональной композиторской школы ХХ века – Узеир Гаджибеков (Гаджибейли) 7. Другие относят это слово к древнетюркскому глагольному корню «аш», который в архаическом прошлом имел значение «песня» (от слова «ашула») 8.

        Следует отметить, что слово «ашыг» в азербайджанском языке имеет несколько значений:

        1. Бабка – название игры

        2. Альчик

        3. Колки саза (музыкальный инструмент ашыга)

        4. Влюбленный

        5. Певец и т.п.

        Заметим, что в качестве титула слово «ашыг» получило известность еще в XI в. Оно встречается в мистико-аскетическом поэтическом наследии у прародителя всех тюркских суфиев Ахмеда ал-Иасиви (1105 – 1166) и классика поэзии Востока, внесшего значительный вклад в развитие традиционного ашыготворчества Джелаледдина Руми (1907-1973) 9. Однако, впервые в письменной литературе ашыгом себя назвал поэт Суфи Юнус Эмре (конец XIII в. -1320-21гг.) 10. Этого почетного титула были удостоены Ашыг Паша (XIII в.), Ашыг Челеби, Ашыг Ахмед (XV – XVI вв.), Ашыг Аббас Туфарганлы (XVI – ХVII вв.) и др. Заметим, что среди профессиональных титулованных ашыгов широкой известностью в Азербайджане пользовались и женщины ашыгессы: Ашыг Пери (XIX в.), Ашыг Амайыл (XIX в.), Ашыг Бести (XIX-XX вв.) и др.

        Древнетюркская культура, как и книжно-рукописное наследие Мусульманского Востока, наложили свой определенный отпечаток на полисемантическую природу слова «ашыг». К примеру, с незапамятных времен древнейшие тюрки-гунны, огузы, хазары, алтайцы и т.д., – обожествляли силы природы: солнце, воду, землю... Они предполагали, что мир произошел от света, растворенного в воде (ис, иш, гор, од). Именно поэтому, исходя из мифологических представлений древних тюрков, известный турецкий исследователь Ф. Кёпрюлю-заде считал, что слово «ашыг» происходит от тюркского «ишыг» (свет, огонь) 11. Аналогично ему, русский востоковед-тюрколог, академик Вл. Гордлевский обращает внимание на то, что представителей мистико-аскетического суфийского движения «календарийэ» называли и как «ишыг» (по-турецки «огонь», «свет»), и как «ашик» (по-арабски «сгорающий от любви к божеству»), т.о. слово «ишыг» здесь представлено в качестве народной этимологии суфийского термина. Далее отмечается, что во время странствий дервиши часто забирались в горы и разводили там огонь. Это находит свое прямое подтверждение в следующем мистическом дубейте (двустишии), записанном немецким тюркологом Ф.Гизе:

        Ужа даь башында йанар бир ишык,
        Ону беклейен эарип бир ашык...


        На вершине высокой горы горит огонь;
        Тот огонь сторожит странник ашик... 12

        То, что слово «ашыг» восходит к суфийским корням иллюстрируется множеством исторических фактов. Например, ученые медиевисты документально свидетельствуют, что среди членов суфийского ордена «бекташийэ», сложившегося в конце XIII – начале XIV вв. в среде тюркского кочевого и оседлого населения, находились как «ашыки» – ассоциированные, но не посвященные, так и «ашыки-муххибы», прошедшие церемонию посвящения13. Более того, в эпоху Газневидов (999 – 1040 гг.), Сельджукидов (XI - XII вв.), Караханидов (XI – XII вв.) – крупных религиозных авторитетов, наставников и учителей, глав суфийских орденов и торгово-ремесленных объединений именовали титулом «шейх» или «шых». Отсюда понятно, почему выдающегося азербайджанского поэта XII в. Низами Гянджеви называли «шейх» Низами, ибо он принадлежал к «ахиям» – религиозному суфийскому братству. В этой связи напрашивается предположение о том, что присоединение приставки «А» к слову-титулу «шых» и образование слова «ашыг» произошло благодаря тому, что в древнетюркских именах «А» являлось приставкой, указывавшей на этикет почитания. Сравним: Ашина, в котором «А» имеет показатель почитания и уважения (А+шино//чино «волк») – имя легендарного предка древних тюрков14. Таким образом, вполне вероятно, что древнетюркский носитель «А», контаминировав со словом «шых» образовал слово-титул «Ашых//Ашыг».

        История сохранила еще один интересный факт: в XVI в. военные гимны, прославляющие деяния шаха Исмаила Хатаи, были широко распространены в тюркской среде. Такого рода гимны пелись в жанре народных песен «тюрки», а их авторы и исполнители назывались «ашыги» 15. В народе их почтительно именовали еще и «а‘шыхи», где восклицание «а!» соответствует русскому «о!». Впоследствии, как известно, стало обязательным добавлением к именам собственным известных ашыгов этого высокого титула. Например, учителем (устадом) выдающегося Ашыга Алескера (1821 – 1926) был Шых Алы, Ашыга Гусейна Джавана (1916 – 1985) называли Шых Гусейн.

        Само понятие «ашыг» является родовым, т.к. обозначает не одну социально ориетированную деятельность, а целый комплекс приобретенных профессий: игрец, поэт, музыкант, эпический сказитель, наставник, мастер и т.д.

        В «Толковом музыкальном словаре» дается четкое определение данной лексемы: «Народный художник, органически объединивший в своем творчестве поэтическое дарование и умение петь, играть на музыкальном инструменте, декларировать и плясать» 16. Такая многоликость и содержательное многообразие значения слова «ашыг» дает достаточно полное представление о первоначальной синкретической природе ашыгства. Именно синкретичность ашыгского музыкально-поэтического творчества подчеркивает его древнее происхождение: в нем воедино слиты практический труд и искусство, человеческое и природное. Из покон веков, трудовое, игровое и ритуальное действо здесь органически вплеталось в произносимый текст, который, в свою очередь, не только пелся, но и танцевался. Даже с точки зрения сегодняшнего дня, деятельность ашыга отличается синкретичностью/синтетичностью, в основе которой интегрировано все то, что в других видах (типах) народно-профессиоальной деятельности расчленено и специализировано. Синкретическая целостность сознания ашыгов объединяет «природу – человека», «реальное – идеальное», «рациональное – эмоциональное». Все это, как единая система, находит свое выражение в жесте рук, пантомиме, игре на инструменте, танце, мимике, взаимосвязи поэтического языка и мелодии17.

        Дальнейший общественно-исторический и культурный ход развития азербайджанского ашыгства, как особого музыкально-поэтического мира, сменившего длинную череду поколений странствующих декломаторов - исполнителей народных сказаний и фольклорных песнопений, приводит к дифференциации издревле существовавшего единого культурного синкретического типа певца-сказителя. Многие исследователи склонны считать, что расслоение ашыгского творчества произошло по трем направлениям:

        1. Ашыги-устады, представляющие яркое проявление синкретической природы ашыгского искусства, в творчестве которых воплотились поэтическое и композиторское дарование, танцевальное, певческое и инструментальное исполнительское мастерство, актерское перевоплощение, и, что самое главное - мудрость педагога-наставника. Благодаря их феноменальным творческим способностям к спонтанному складыванию новых сказительских полотен и натренированной памяти, а также своеобразной технике исполнения (проза, пение, одновременно сопровождаемая игрой на инструменте – одним словом, театр одного актера!) продолжительностью в несколько тысяч пропетых стихов, в течение нескольких столетий бережно оберегаемая традиционная форма бытования дастанов18 позволила азербайджанскому народу сохранить огромный массив эпического наследия. Среди более двухсот наименований азербайджанских дастанов отметим героические («Деде Коркуд», «Кероглу» 19, «Шах Исмаил», «Гатыр Мамед»…), любовно-романтические («Асли и Керем», «Лейли и Меджнун», «Ашыг Гариб», «Тахир и Зохра»…), семейно-бытовые и нравственно-филосовские («Али Хан и Пери ханум», «Селим шах») и многие, многие другие (ФОТО №1).

        2. Ашыги-исполнители, прямые продолжатели актеров-гистрионов (Др. Рим), рапсодов (Др. Греция), жонглеров (Франция), муллахинов (Египет), шпильманов (Германия), скоморохов (Древняя Русь), т.е. странствующие мастера устного рассказа, сюжеты которых, восходящие к «золотым временам» седой старины, в течение веков претерпевали неожиданные метаморфозы. Данная группа ашыгов бережно хранит каноны эпического наследия прошлого и вместе с тем пропагандирует творчество современников. Тем самым они выполняют важную миссию в сохранении и развитии как фольклорных, так и ашыгских традиций азербайджанского народа.

        3. Ашыги-поэты или шаиры, народные поэты («шауэра»), которые, в основном, создают литературные, поэтические образы ашыгского искусства. В процессе сочинительства они ориентируются на существующие напевы, приспосабливают новый поэтический текст к готовому напеву. В конечном итоге, это позволяет ашыгам-исполнителям пропагандировать творчество ашыгов-поэтов20.

        Предложенная выше классификация ашыгского сообщества, их явно выраженная профессионализация на уровне избирательности, как и признанности со стороны привередливой аудитории, позволяет говорить нам о роли, значении и особом вкладе каждой отдельно взятой группы ашыгов в развитие общей картины азербайджанской народно-профессиональной культуры устной традиции.

        Кроме того, ашыгское искусство органически связано с музыкальным инструментом, продуктом материально-музыкальной культуры – сазом (от слова «сазламаг», т.е. «настраивать»). Саз принимает непосредственное участие в художественно-исполнительском процессе ашыго-творчества как в качестве аккомпанирующего, так и вспомогательно-солирующего инструмента.


1. Подробно об эпических певцах-сказителях см.: Толстой И.И. Аэды. Античные творцы и носители древнего эпоса. М.,1958; Скальды. «Словарь средневековой культуры» М., 2007, с.485-493; Сапонов М.А. Менестрели. М., 2004; Мамедов Т.А. Народно-профессиональная музыка устной традиции Узбекистана. Б., 2004. (на азерб.яз.), http://e-library.musigi-dunya.az/uzbek_title.html; Успенский В., Беляев В. Туркменская музыка. М., 1928; Райхл К. Тюркский эпос. Традиции, формы, поэтическая структура. Москва, 2008, с. 54-80.

Поэтам-певцам «хугларам» В.П.Лукин дает следующее определение: «Название поэта-певца «хуглар», или в старинном звучании «шуглар», как и французское «жонглер», обычно возводят к латинскому источнику — йокулатор (скоморох). Возможна и иная этимология— свойственная закавказскому термину «ашуг», вернее «ашыг»: от арабского «ашик» (влюбленный); и «ашк» (любовь). Средневековое испанское «шуглар» является однокоренным со словом «ашуг», перешедшим, в период исламизации из арабского в языки народов Закавказья». См.: Истоки народно-поэтической культуры Кубы. Л., 1988, с.42.

2. См.: Даркевич В.П. Народная культура Средневековья. Москва, 1988. с. 84. Благодаря этим странствующим распространителям золотых россыпей народных сказов, осуществлялась межэтническая фольклорная связь, совершался обмен сюжетами, жанровыми формами и идеями между устной литературой разных народов, в особенности говорящих на родственных языках или принадлежащих одной языковой семье.

3. 30 сентября 2009 г. на 4-ой сессии Комитета по охране нематериального культурного наследия UNESCO, которая проходила в г.Абу-Даби (ОАЭ), ашыгское искусство Азербайджана включено в список нематериального интернационального наследия.

4. См.: Сеидов М.М. Истоки азербайджанского мифологического мышления. Б., 1983, (на азерб.яз.).

5. См.: Араслы Г. Ашыгское творчество. Б., 1960. с. 17 (на азерб.яз.)

6. См.: Книга моего деда Коркута. Огузский героический эпос. М.

– Л., 1962; Китабы Деде Коркуд. Б., 1962 (на азерб.яз).

7. См.: Гаджибеков Узеир. О музыкальном искусстве Азербайджана. Б., 1968, с.31. Жизнь и творчество выдающегося азербайджанского композитора Узеира Гаджибейли широко освещено в Интернете: http://uzeyir.musigi-dunya.az/index_ru.html

Известно, что «варсаг» означает «ашыгское стихотворение» или одну из форм «ашыгской песни». Следовательно, и «ашула» может иметь значение «ашыгского стихотворения» или «ашыгской песни». Таким образом, можно предположить, что «аш-у-ла» или «аш-ы-лы» восходят к корню «аш», который по законам азербайджанского языка с помощью аффикса «ыг» образует существительное «ашыг» со значением имени-титула. См.: Азербайджанские народные дастаны (средние века). Рукопись. Диссертация на соискание ученой степени доктора филологических наук. Баку, 1964, с. 62. (на азерб. яз.).

8. По мнению профессора М.Тахмасиба, слово «ашыг» восходит к арабскому слову «ешг» - «любовь»: слово же «ашыг», по-видимому, близко древнетюркскому глагольному корню «аш», вышедшему из употребления. Тем не менее, этот корень сохранился в составе глагола «ашыламак», который обозначает «прививать». Можно предположить, что в недавнем прошлом этот корень имел также значение песни, откуда и «ашыламаг», а также «ашула» употреблялись в значении пения, свидетельством чего служит слово «ашулачи», которое в узбекском языке употребляется как «певец».

9. См.: Намазов Г. Творчество азербайджанских ашыгов. Б., 1984, с. 33-34, (на азерб.яз.).

10. Х.Короглы отмечает следующее: «Нам точно известно лишь то, что Юнус Эмре, первый выдающийся поэт, писавший свои стихи на турецком языке в XIII-XIV веках, поэт-суфий, последователь великого Джалаледдина Руми, называл себя «ашык Юнус». В устах его это звучало, как «влюбленный Юнус», и с него, ашыка Юнуса Эмре, берет начало история турецкой поэзии – и классической, и народной, хотя были и до Юнуса поэты. Были и до него поэты-озаны». См.: Турецкая ашыкская поэзия. М., 1983. с.192.

11. См.: Кёпрюлю Ф. Поэты саза (Саз шаирлери). I-IV. Анкара, 2004 (на тур.яз.).

12. См.: Гордлевский В.Л. Государство Сельджукидов Малой Азии. М.-Л., 1941, с. 175.

13. См.: Тримингэм Дж. Суфийские ордена в Исламе. М., 1989, с. 139-159; Троицкая А.Л. «Из прошлого Каландаров и Маддахов в Узбекистане. В кн.: Домусульманские верования и обряды в Средней Азии. М., 1975, с.191-223.

14. Чагдуров С.Ш. Происхождение Гэсэриады. Новосибирск, 1980, с. 251.

15. См.: Бомбачи М. Тюркские литературы. Введение в историю и стиль. – В сб.: «Зарубежная тюркология». Выпуск 1. Москва, 1986, с. 264.

16. А.Бадалбейли. Толковый монографический музыкальный словарь. Баку, 1969, с. 28. (на азерб.языке). Вместе с тем, ашыг является и своеобразным артистом. Всем, чем только возможно, он привлекает к себе внимание – жестом, мимикой, различными телодвижениями, интонациями голоса, призывами. Этими и другими действиями он приобщает слушателей к миру своего повествования. Устная речь, измеряемая тоном, высотой, регистром и тембром звучания, позволяет ашыгу в момент непосредственного исполнения эпоса обогащать и изменять смысл сказанного, манипулировать и оттенять его значение. Словом, весь устно-речевой инструментарий приобщен суггестивному воздействию на слушателя. Аудитория и ашыг находятся в непосредственном диалогическом контакте, сопровождаемый смехом, шутками, репликами и т.д.

17. «В таком взаимодействии художественного творчества и жизни была одна важная особенность: искусство выступало здесь не расчлененным на отдельные виды, а как единый неразрывный комплекс. Тогда не существовало поэзии только как искусства слова, организованного метрически; не существовало музыки исключительно как сопряжения звуков, имеющих высотные и временные координаты; не существовало танца лишь как совокупности пластических и осмысленных движений тела, распределенных в пространстве и времени. Все эти виды и

скусства действовали совместно. Каждое из них, обладая своими собственными средствами, было одним из течений, выразительные средства которого вливались в общую полноводную реку художественного синтеза». Образно выразился о художественном синкретизме Герцман Е. В. в книге: «Музыка Древней Греции и Рима». Санкт-Петербург, 1995, с. 121.

18. Народное эпическое творчество, выраженное в художественной форме дастана, по-своему моделирует действительность в рамках художественной традиции, конструирует историческое прошлое, в котором многовековой опыт соединяется с народными идеалами, волей народа, его взглядами.

Само название дастана как народно-профессионального литературно-музыкального поэтического искусства устной традиции, воплотившего в себе все особенности ашыгского творчества, уже несёт информацию в акт коммуникации, так как, в основном, названия подавляющего большинства эпических сказаний тюркских народов связаны с именами их героев или отца героя, генетически восходящие к древней традиции восхваления зачинателя рода.

19. Звучит дастан «Дербентский поход Короглу» в исполнении Ашыгов Гусейна Сараджлы и Сады Уладжлы. Краткое содержание дастана следующее: «Короглу приезжает в Дербент и женится на дочери Араб-паши Момине-ханым. Уезжая, он оставляет ей драгоценный браслет (оникс), говоря при этом: «Если родится у неё дочь, то она продаст его, а если сын, то оденет ему браслет на руку и пошлёт на поиски отца». Момине родила сына и назвала его Гасаном (Курдоглу). Достигнув совершеннолетия, сын отправился на поиски отца… После долгих исканий и приключений Курдоглу, наконец, встречается с Короглу, но не признаёт его, хотя интуитивно чувствует в нём своего отца. Короглу также не принимает Курдоглу за сына. Между ними завязывается бой. Два раза побеждает Курдоглу и лишь в третий раз, одержав победу, Короглу решает убить Гасана. Однако, увидев на его руке свой амулет, признаёт сына. И, как характерно для дастана, празднует встречу.

Мотив победы над неопознанным сыном известен и бытует в преданиях многих народов. Он встречается в ранних исламских преданиях, связанных с именем Али, двоюродным братом и зятем пророка Мухаммада, и его единоборством с неузнанным сыном, в иранском героическом сказании «Шахнаме» - «Встреча Рустама с Зохрабом», в русском эпосе «Илья Муромец» - «Встреча Муромца с Сокольником» и др. Но если Али, Рустам и Илья Муромец после трёхкратного боя убивают сыновей, то Короглу празднует встречу с сыном. При этом отметим, что трагический исход встречи древнее. Данное сопоставление лишний раз доказывает, что заимствование мотивов и сюжетов также характерно для дастана «Короглу», как и для всего эпического наследия в целом». Мамедов Тариель. Ашыгские напевы Кероглу. Б. 2010, с.354.

20. Музыковед Э. Эльдарова так же обращает внимание на иерархическую структуру института азербайджанских ашыгов. Искусство ашыгов Азербайджана. Б., 1984, с. 11.


Страницы : 1   :: 2

     ©Copyright by MusigiDunyasi
 

 

English Начало Написать письмо Начальная страница журнала Начало страницы