Этномузыковедение

---

АШЫГИ АЗЕРБАЙДЖАНА
Автор: Тариель МАМЕДОВ                  Город : Baku  Страна : Azerbaijan

---

Страницы : 1   :: 2

-        Творческий потенциал всякого народа диалектически коррелирует в себе индивидуально-самобытное и всеобщеохватывающее, формируется жизненными потребностями и историческими реалиями. Так, подобно аэдам-демиургам (Др. Греция), скальдам (Скандинавия), бахши (Туркмения), акынам (Киргизия), менестрелям (Англия), трубадурам (Франция), бастакорам (Узбекистан), хугларам (Испания) ¹, одними из ведущих носителей азербайджанской народно-профессиональной музыки устной традиции являются ашыги – синкретический тип эпических певцов-сказителей, мастеров художественного слова в музыкальном воплощении, «мусических» поэтов древности.

        Письменные источники свидетельствуют, что людей этого ремесла и призвания сравнивали с «мотыльками, которые переносят с места на место цветочную пыльцу». Они были зеркалом общества, его лицом и украшением, «поющей душой» народа. При отсутствии современных средств коммуникации странствующие ашыги и им подобные носители слуховой информации «для не умевших читать, но любящих слушать» служили посредниками в культурном общении людей². На огромном культурно-географическом пространстве раздавались поющие голоса игрецов – устных распространителей народных романов (эпосов), фольклорных произведений, лирической и героической народно-стиховой культуры.

        Принадлежащие к их числу свободолюбивые ашыги, как выразители народной идеологии, глашатаи правды и справедливости, выступали на городских и базарных площадях, в кофейнях и чайханах, на свадебных торжествах и в караван-сараях, в домах богатых и знатных вельмож, в шахских дворцах и имениях. Они пели и размышляли о самом сокровенном, близком и глубоко созвучном жизненным интересам простого люда.

        История и судьбы «анонимных тружеников цивилизации» (Э. Фараль) - ашыгов, их словесно-музыкальное творчество и сказительское искусство сыграли исключительную роль в становлении и развитии азербайджанской национальной культуры, как составной части всеобщей исторической памяти азербайджанского народа, принадлежащей, в свою очередь, мировому общечеловеческому культурному наследию³.

        Передаваемая из поколения в поколение устно-слуховым и индивидуально-авторским путем самобытная ашыгская культура сохранила живительную почву тысячелетней истории азербайджанского народа, приняла непосредственное участие в создании, сохранении и совершенствовании системы традиционных знаний и ценностных ориентаций, практического опыта и эстетического восприятия окружающего мира, накопила человеческий опыт – опыт человека созидающего и творческого.

        В те далекие времена («эпоха невинности чистоты» К.Лахман) ашыгов называли Озанами, Узанами, Варсагами, Деде, Ата, Пир баба, Устад и т.п⁴. Возможно, их называли и другими почитаемыми именами. Эти народные творцы устного песнетворчества довольствовались не только рассказами о происходящих событиях из повседневной жизни племени-рода. Они были советчиками соплеменников, своего рода патриархами общества⁵. К счастью, история сохранила нам поэтически идеализированный образ сказителя, мудреца и шамана, прародителя тюркских эпических певцов, общепризнанного родоначальника озанов-ашыгов – Деде Коркута⁶.

        Этимология слова «ашыг», олицетворяющего собой носителя живого слова и хранителя коллективной памяти народа, уходит в «колодец глубины несказанной» (Т.Манн). Одни ученые связывают его с арабским словом «ешг / ашг» - страстно влюбленный. К этой версии склонялся и основатель азербайджанской профессиональной композиторской школы ХХ века – Узеир Гаджибеков (Гаджибейли) ⁷. Другие относят это слово к древнетюркскому глагольному корню «аш», который в архаическом прошлом имел значение «песня» (от слова «ашула») ⁸.

        Следует отметить, что слово «ашыг» в азербайджанском языке имеет несколько значений:

        1. Бабка – название игры

        2. Альчик

        3. Колки саза (музыкальный инструмент ашыга)

        4. Влюбленный

        5. Певец и т.п.

        Заметим, что в качестве титула слово «ашыг» получило известность еще в XI в. Оно встречается в мистико-аскетическом поэтическом наследии у прародителя всех тюркских суфиев Ахмеда ал-Иасиви (1105 – 1166) и классика поэзии Востока, внесшего значительный вклад в развитие традиционного ашыготворчества Джелаледдина Руми (1907-1973) ⁹. Однако, впервые в письменной литературе ашыгом себя назвал поэт Суфи Юнус Эмре (конец XIII в. -1320-21гг.) ¹⁰. Этого почетного титула были удостоены Ашыг Паша (XIII в.), Ашыг Челеби, Ашыг Ахмед (XV – XVI вв.), Ашыг Аббас Туфарганлы (XVI – ХVII вв.) и др. Заметим, что среди профессиональных титулованных ашыгов широкой известностью в Азербайджане пользовались и женщины ашыгессы: Ашыг Пери (XIX в.), Ашыг Амайыл (XIX в.), Ашыг Бести (XIX-XX вв.) и др.

        Древнетюркская культура, как и книжно-рукописное наследие Мусульманского Востока, наложили свой определенный отпечаток на полисемантическую природу слова «ашыг». К примеру, с незапамятных времен древнейшие тюрки-гунны, огузы, хазары, алтайцы и т.д., – обожествляли силы природы: солнце, воду, землю... Они предполагали, что мир произошел от света, растворенного в воде (ис, иш, гор, од). Именно поэтому, исходя из мифологических представлений древних тюрков, известный турецкий исследователь Ф. Кёпрюлю-заде считал, что слово «ашыг» происходит от тюркского «ишыг» (свет, огонь) ¹¹. Аналогично ему, русский востоковед-тюрколог, академик Вл. Гордлевский обращает внимание на то, что представителей мистико-аскетического суфийского движения «календарийэ» называли и как «ишыг» (по-турецки «огонь», «свет»), и как «ашик» (по-арабски «сгорающий от любви к божеству»), т.о. слово «ишыг» здесь представлено в качестве народной этимологии суфийского термина. Далее отмечается, что во время странствий дервиши часто забирались в горы и разводили там огонь. Это находит свое прямое подтверждение в следующем мистическом дубейте (двустишии), записанном немецким тюркологом Ф.Гизе:

        Ужа даь башында йанар бир ишык,
        Ону беклейен эарип бир ашык...

        На вершине высокой горы горит огонь;
        Тот огонь сторожит странник ашик... ¹²

        То, что слово «ашыг» восходит к суфийским корням иллюстрируется множеством исторических фактов. Например, ученые медиевисты документально свидетельствуют, что среди членов суфийского ордена «бекташийэ», сложившегося в конце XIII – начале XIV вв. в среде тюркского кочевого и оседлого населения, находились как «ашыки» – ассоциированные, но не посвященные, так и «ашыки-муххибы», прошедшие церемонию посвящения¹³. Более того, в эпоху Газневидов (999 – 1040 гг.), Сельджукидов (XI - XII вв.), Караханидов (XI – XII вв.) – крупных религиозных авторитетов, наставников и учителей, глав суфийских орденов и торгово-ремесленных объединений именовали титулом «шейх» или «шых». Отсюда понятно, почему выдающегося азербайджанского поэта XII в. Низами Гянджеви называли «шейх» Низами, ибо он принадлежал к «ахиям» – религиозному суфийскому братству. В этой связи напрашивается предположение о том, что присоединение приставки «А» к слову-титулу «шых» и образование слова «ашыг» произошло благодаря тому, что в древнетюркских именах «А» являлось приставкой, указывавшей на этикет почитания. Сравним: Ашина, в котором «А» имеет показатель почитания и уважения (А+шино//чино «волк») – имя легендарного предка древних тюрков¹⁴. Таким образом, вполне вероятно, что древнетюркский носитель «А», контаминировав со словом «шых» образовал слово-титул «Ашых//Ашыг».

        История сохранила еще один интересный факт: в XVI в. военные гимны, прославляющие деяния шаха Исмаила Хатаи, были широко распространены в тюркской среде. Такого рода гимны пелись в жанре народных песен «тюрки», а их авторы и исполнители назывались «ашыги» ¹⁵. В народе их почтительно именовали еще и «а‘шыхи», где восклицание «а!» соответствует русскому «о!». Впоследствии, как известно, стало обязательным добавлением к именам собственным известных ашыгов этого высокого титула. Например, учителем (устадом) выдающегося Ашыга Алескера (1821 – 1926) был Шых Алы, Ашыга Гусейна Джавана (1916 – 1985) называли Шых Гусейн.

        Само понятие «ашыг» является родовым, т.к. обозначает не одну социально ориетированную деятельность, а целый комплекс приобретенных профессий: игрец, поэт, музыкант, эпический сказитель, наставник, мастер и т.д.

        В «Толковом музыкальном словаре» дается четкое определение данной лексемы: «Народный художник, органически объединивший в своем творчестве поэтическое дарование и умение петь, играть на музыкальном инструменте, декларировать и плясать» ¹⁶. Такая многоликость и содержательное многообразие значения слова «ашыг» дает достаточно полное представление о первоначальной синкретической природе ашыгства. Именно синкретичность ашыгского музыкально-поэтического творчества подчеркивает его древнее происхождение: в нем воедино слиты практический труд и искусство, человеческое и природное. Из покон веков, трудовое, игровое и ритуальное действо здесь органически вплеталось в произносимый текст, который, в свою очередь, не только пелся, но и танцевался. Даже с точки зрения сегодняшнего дня, деятельность ашыга отличается синкретичностью/синтетичностью, в основе которой интегрировано все то, что в других видах (типах) народно-профессиоальной деятельности расчленено и специализировано. Синкретическая целостность сознания ашыгов объединяет «природу – человека», «реальное – идеальное», «рациональное – эмоциональное». Все это, как единая система, находит свое выражение в жесте рук, пантомиме, игре на инструменте, танце, мимике, взаимосвязи поэтического языка и мелодии¹⁷.

        Дальнейший общественно-исторический и культурный ход развития азербайджанского ашыгства, как особого музыкально-поэтического мира, сменившего длинную череду поколений странствующих декломаторов - исполнителей народных сказаний и фольклорных песнопений, приводит к дифференциации издревле существовавшего единого культурного синкретического типа певца-сказителя. Многие исследователи склонны считать, что расслоение ашыгского творчества произошло по трем направлениям:

        1. Ашыги-устады, представляющие яркое проявление синкретической природы ашыгского искусства, в творчестве которых воплотились поэтическое и композиторское дарование, танцевальное, певческое и инструментальное исполнительское мастерство, актерское перевоплощение, и, что самое главное - мудрость педагога-наставника. Благодаря их феноменальным творческим способностям к спонтанному складыванию новых сказительских полотен и натренированной памяти, а также своеобразной технике исполнения (проза, пение, одновременно сопровождаемая игрой на инструменте – одним словом, театр одного актера!) продолжительностью в несколько тысяч пропетых стихов, в течение нескольких столетий бережно оберегаемая традиционная форма бытования дастанов¹⁸ позволила азербайджанскому народу сохранить огромный массив эпического наследия. Среди более двухсот наименований азербайджанских дастанов отметим героические («Деде Коркуд», «Кероглу» ¹⁹, «Шах Исмаил», «Гатыр Мамед»…), любовно-романтические («Асли и Керем», «Лейли и Меджнун», «Ашыг Гариб», «Тахир и Зохра»…), семейно-бытовые и нравственно-филосовские («Али Хан и Пери ханум», «Селим шах») и многие, многие другие (ФОТО №1).

        2. Ашыги-исполнители, прямые продолжатели актеров-гистрионов (Др. Рим), рапсодов (Др. Греция), жонглеров (Франция), муллахинов (Египет), шпильманов (Германия), скоморохов (Древняя Русь), т.е. странствующие мастера устного рассказа, сюжеты которых, восходящие к «золотым временам» седой старины, в течение веков претерпевали неожиданные метаморфозы. Данная группа ашыгов бережно хранит каноны эпического наследия прошлого и вместе с тем пропагандирует творчество современников. Тем самым они выполняют важную миссию в сохранении и развитии как фольклорных, так и ашыгских традиций азербайджанского народа.

        3. Ашыги-поэты или шаиры, народные поэты («шауэра»), которые, в основном, создают литературные, поэтические образы ашыгского искусства. В процессе сочинительства они ориентируются на существующие напевы, приспосабливают новый поэтический текст к готовому напеву. В конечном итоге, это позволяет ашыгам-исполнителям пропагандировать творчество ашыгов-поэтов²⁰.

        Предложенная выше классификация ашыгского сообщества, их явно выраженная профессионализация на уровне избирательности, как и признанности со стороны привередливой аудитории, позволяет говорить нам о роли, значении и особом вкладе каждой отдельно взятой группы ашыгов в развитие общей картины азербайджанской народно-профессиональной культуры устной традиции.

        Кроме того, ашыгское искусство органически связано с музыкальным инструментом, продуктом материально-музыкальной культуры – сазом (от слова «сазламаг», т.е. «настраивать»). Саз принимает непосредственное участие в художественно-исполнительском процессе ашыго-творчества как в качестве аккомпанирующего, так и вспомогательно-солирующего инструмента.

---

1. Подробно об эпических певцах-сказителях см.: Толстой И.И. Аэды. Античные творцы и носители древнего эпоса. М.,1958; Скальды. «Словарь средневековой культуры» М., 2007, с.485-493; Сапонов М.А. Менестрели. М., 2004; Мамедов Т.А. Народно-профессиональная музыка устной традиции Узбекистана. Б., 2004. (на азерб.яз.), http://e-library.musigi-dunya.az/uzbek_title.html; Успенский В., Беляев В. Туркменская музыка. М., 1928; Райхл К. Тюркский эпос. Традиции, формы, поэтическая структура. Москва, 2008, с. 54-80.

Поэтам-певцам «хугларам» В.П.Лукин дает следующее определение: «Название поэта-певца «хуглар», или в старинном звучании «шуглар», как и французское «жонглер», обычно возводят к латинскому источнику — йокулатор (скоморох). Возможна и иная этимология— свойственная закавказскому термину «ашуг», вернее «ашыг»: от арабского «ашик» (влюбленный); и «ашк» (любовь). Средневековое испанское «шуглар» является однокоренным со словом «ашуг», перешедшим, в период исламизации из арабского в языки народов Закавказья». См.: Истоки народно-поэтической культуры Кубы. Л., 1988, с.42.

2. См.: Даркевич В.П. Народная культура Средневековья. Москва, 1988. с. 84. Благодаря этим странствующим распространителям золотых россыпей народных сказов, осуществлялась межэтническая фольклорная связь, совершался обмен сюжетами, жанровыми формами и идеями между устной литературой разных народов, в особенности говорящих на родственных языках или принадлежащих одной языковой семье.

3. 30 сентября 2009 г. на 4-ой сессии Комитета по охране нематериального культурного наследия UNESCO, которая проходила в г.Абу-Даби (ОАЭ), ашыгское искусство Азербайджана включено в список нематериального интернационального наследия.

4. См.: Сеидов М.М. Истоки азербайджанского мифологического мышления. Б., 1983, (на азерб.яз.).

5. См.: Араслы Г. Ашыгское творчество. Б., 1960. с. 17 (на азерб.яз.)

6. См.: Книга моего деда Коркута. Огузский героический эпос. М.

– Л., 1962; Китабы Деде Коркуд. Б., 1962 (на азерб.яз).

7. См.: Гаджибеков Узеир. О музыкальном искусстве Азербайджана. Б., 1968, с.31. Жизнь и творчество выдающегося азербайджанского композитора Узеира Гаджибейли широко освещено в Интернете: http://uzeyir.musigi-dunya.az/index_ru.html

Известно, что «варсаг» означает «ашыгское стихотворение» или одну из форм «ашыгской песни». Следовательно, и «ашула» может иметь значение «ашыгского стихотворения» или «ашыгской песни». Таким образом, можно предположить, что «аш-у-ла» или «аш-ы-лы» восходят к корню «аш», который по законам азербайджанского языка с помощью аффикса «ыг» образует существительное «ашыг» со значением имени-титула. См.: Азербайджанские народные дастаны (средние века). Рукопись. Диссертация на соискание ученой степени доктора филологических наук. Баку, 1964, с. 62. (на азерб. яз.).

8. По мнению профессора М.Тахмасиба, слово «ашыг» восходит к арабскому слову «ешг» - «любовь»: слово же «ашыг», по-видимому, близко древнетюркскому глагольному корню «аш», вышедшему из употребления. Тем не менее, этот корень сохранился в составе глагола «ашыламак», который обозначает «прививать». Можно предположить, что в недавнем прошлом этот корень имел также значение песни, откуда и «ашыламаг», а также «ашула» употреблялись в значении пения, свидетельством чего служит слово «ашулачи», которое в узбекском языке употребляется как «певец».

9. См.: Намазов Г. Творчество азербайджанских ашыгов. Б., 1984, с. 33-34, (на азерб.яз.).

10. Х.Короглы отмечает следующее: «Нам точно известно лишь то, что Юнус Эмре, первый выдающийся поэт, писавший свои стихи на турецком языке в XIII-XIV веках, поэт-суфий, последователь великого Джалаледдина Руми, называл себя «ашык Юнус». В устах его это звучало, как «влюбленный Юнус», и с него, ашыка Юнуса Эмре, берет начало история турецкой поэзии – и классической, и народной, хотя были и до Юнуса поэты. Были и до него поэты-озаны». См.: Турецкая ашыкская поэзия. М., 1983. с.192.

11. См.: Кёпрюлю Ф. Поэты саза (Саз шаирлери). I-IV. Анкара, 2004 (на тур.яз.).

12. См.: Гордлевский В.Л. Государство Сельджукидов Малой Азии. М.-Л., 1941, с. 175.

13. См.: Тримингэм Дж. Суфийские ордена в Исламе. М., 1989, с. 139-159; Троицкая А.Л. «Из прошлого Каландаров и Маддахов в Узбекистане. В кн.: Домусульманские верования и обряды в Средней Азии. М., 1975, с.191-223.

14. Чагдуров С.Ш. Происхождение Гэсэриады. Новосибирск, 1980, с. 251.

15. См.: Бомбачи М. Тюркские литературы. Введение в историю и стиль. – В сб.: «Зарубежная тюркология». Выпуск 1. Москва, 1986, с. 264.

16. А.Бадалбейли. Толковый монографический музыкальный словарь. Баку, 1969, с. 28. (на азерб.языке). Вместе с тем, ашыг является и своеобразным артистом. Всем, чем только возможно, он привлекает к себе внимание – жестом, мимикой, различными телодвижениями, интонациями голоса, призывами. Этими и другими действиями он приобщает слушателей к миру своего повествования. Устная речь, измеряемая тоном, высотой, регистром и тембром звучания, позволяет ашыгу в момент непосредственного исполнения эпоса обогащать и изменять смысл сказанного, манипулировать и оттенять его значение. Словом, весь устно-речевой инструментарий приобщен суггестивному воздействию на слушателя. Аудитория и ашыг находятся в непосредственном диалогическом контакте, сопровождаемый смехом, шутками, репликами и т.д.

17. «В таком взаимодействии художественного творчества и жизни была одна важная особенность: искусство выступало здесь не расчлененным на отдельные виды, а как единый неразрывный комплекс. Тогда не существовало поэзии только как искусства слова, организованного метрически; не существовало музыки исключительно как сопряжения звуков, имеющих высотные и временные координаты; не существовало танца лишь как совокупности пластических и осмысленных движений тела, распределенных в пространстве и времени. Все эти виды и

скусства действовали совместно. Каждое из них, обладая своими собственными средствами, было одним из течений, выразительные средства которого вливались в общую полноводную реку художественного синтеза». Образно выразился о художественном синкретизме Герцман Е. В. в книге: «Музыка Древней Греции и Рима». Санкт-Петербург, 1995, с. 121.

18. Народное эпическое творчество, выраженное в художественной форме дастана, по-своему моделирует действительность в рамках художественной традиции, конструирует историческое прошлое, в котором многовековой опыт соединяется с народными идеалами, волей народа, его взглядами.

Само название дастана как народно-профессионального литературно-музыкального поэтического искусства устной традиции, воплотившего в себе все особенности ашыгского творчества, уже несёт информацию в акт коммуникации, так как, в основном, названия подавляющего большинства эпических сказаний тюркских народов связаны с именами их героев или отца героя, генетически восходящие к древней традиции восхваления зачинателя рода.

19. Звучит дастан «Дербентский поход Короглу» в исполнении Ашыгов Гусейна Сараджлы и Сады Уладжлы. Краткое содержание дастана следующее: «Короглу приезжает в Дербент и женится на дочери Араб-паши Момине-ханым. Уезжая, он оставляет ей драгоценный браслет (оникс), говоря при этом: «Если родится у неё дочь, то она продаст его, а если сын, то оденет ему браслет на руку и пошлёт на поиски отца». Момине родила сына и назвала его Гасаном (Курдоглу). Достигнув совершеннолетия, сын отправился на поиски отца… После долгих исканий и приключений Курдоглу, наконец, встречается с Короглу, но не признаёт его, хотя интуитивно чувствует в нём своего отца. Короглу также не принимает Курдоглу за сына. Между ними завязывается бой. Два раза побеждает Курдоглу и лишь в третий раз, одержав победу, Короглу решает убить Гасана. Однако, увидев на его руке свой амулет, признаёт сына. И, как характерно для дастана, празднует встречу.

Мотив победы над неопознанным сыном известен и бытует в преданиях многих народов. Он встречается в ранних исламских преданиях, связанных с именем Али, двоюродным братом и зятем пророка Мухаммада, и его единоборством с неузнанным сыном, в иранском героическом сказании «Шахнаме» - «Встреча Рустама с Зохрабом», в русском эпосе «Илья Муромец» - «Встреча Муромца с Сокольником» и др. Но если Али, Рустам и Илья Муромец после трёхкратного боя убивают сыновей, то Короглу празднует встречу с сыном. При этом отметим, что трагический исход встречи древнее. Данное сопоставление лишний раз доказывает, что заимствование мотивов и сюжетов также характерно для дастана «Короглу», как и для всего эпического наследия в целом». Мамедов Тариель. Ашыгские напевы Кероглу. Б. 2010, с.354.

20. Музыковед Э. Эльдарова так же обращает внимание на иерархическую структуру института азербайджанских ашыгов. Искусство ашыгов Азербайджана. Б., 1984, с. 11.

---

Страницы : 1   :: 2