|
|
Диалоги о культуре
КУЛЬТУРА ИСЛАМА: ОТ СМЫСЛА К СТИЛЮ
(интервью, данное А.Смирновым А.Амраховой)
Автор: Город
: Moskva Страна : Russia
Страницы
:
1
::
2
::
3
::
4
::
5
::
6
::
7
::
8
::
9
::
10
::
11
АА: Это не возражение, это подтверждение Вашего открытия фактами из совершенно другой области науки…
АС: И все же я расцениваю это как возражение. Тезисы подобного толка высказывали мои оппоненты. В самом деле, говорят, что описанная Аристотелем родовидовая схема образования понятий — сугубо научная. Реальное мышление реального человека не следует этой схеме, и психология ХХ века замечательно это подтвердила. В психологии разделяют процессы, которые характерны для строго научного мышления, когда мы ставим цель, контролируем своё мышление, можем сознательно направлять его ход, корректировать в соответствии с какими-то нормами и законами. А другое — это наше спонтанное мышление, которое мы не контролируем.
АА: Наверное, это точка зрения психологии вчерашнего дня, потому что когнитология не воздвигает непроходимую стену между научными и обыденными понятийными схемами. Когнитивные модели (к которым относятся и фреймы, и сцены, и пропозиции), напрямую связывают культурные и психологические процессы. Сегодня теория схем решает вопросы о приемлемых и неприемлемых в данной культуре способах рассуждений. В разных системах мышления (и Вы это прекрасно доказали) действуют…
АС: …действуют определённые процедуры (именно это я хотел сказать), которые лежат глубже, чем эти различия, и которые могут быть увидены и там и здесь.
АА: Только для того, чтобы расширить ассоциативное поле нашего разговора, приведу пример из классического исследования Лурии «Языки сознания». Автором приводятся три способа группировки информации: ассоциативный — (скрипка — скрепка), родовидовой — (скрипка — смычковый струнный инструмент) и ситуативный — (скрипка, пюпитр, дирижёр, оркестр, концерт). Это и есть фрейм, который очень напоминает то, что у Вас именуется смыслополаганием «арабского» толка…
АС: Теперь Вы понимаете, почему я сказал, что это возражение? Я, как мне кажется, веду речь не только об обыденном мышлении, моя цель – понять и теоретическое мышление. Я согласен, что ситуацию «между огнём и водой» можно трактовать по-разному, в том числе и так, как предлагаете Вы. Вместе с тем мне кажется очень вероятным, что и здесь действует тот механизм образования смысла, о котором я говорю. Главное же, что это подводит нас к аналогичным случаям, которые наблюдаются и в теоретическом мышлении, где теоретик ставит перед собой задачу мыслить строго логично. Весь посыл книги в том, что это его мышление — научное, но не родовидовое. А фреймовая структура сознания, о которой Вы говорите, не характерна для научного мышления. Ведь со времён Аристотеля считается, что единственное научное мышление – то, которое следует строгой логике. Если вы не придерживаетесь строгой логики, значит, вы придерживаетесь ненаучного, обыденного мышления. Я пытался показать, что можно научно мыслить об объекте и исходить при этом из разных формальных логик. Тогда понятия будут формироваться по другой, не родовидовой схеме, соотноситься между собой иначе, соответственно, и предикация будет устроена иным образом.
Ведь родовидовая схема — это еще и способ организовать предикацию. В таком случае род выступает как некий ящичек, куда складываются все предикаты – они как будто сидят внутри него.
АА: А в культуре ислама?
АС: Там, как мне представляется, предикация устроена по-другому. Если уж опираться на предложенный образ, придется сказать, что там предикат будет лежать где-то вне этого ящичка. Создаётся другой образ предиката и субъекта, т.е. вещи и качества, ей присущего.
Хочу подчеркнуть, что речь идет именно о присущих признаках. Они предицируются предмету в тех высказываниях, которые философия по крайней мере со времен Канта называет аналитическими, противопоставляя их синтетическим. Считается, что такие высказывания не сообщают ничего нового в сравнении с тем, что уже мыслится в предмете постольку, поскольку мы мыслим сам предмет. Например, говоря, что «человек» — это «живое» или «разумное» существо, мы не сообщаем этими двумя предикатами ничего нового в сравнении с тем, что сообщаем, произнося «человек»: нет человека без разума и жизни, эти свойства как будто находятся внутри смыслового поля, обозначенного словом «человек». Хотя разделение синтетических и аналитических высказываний критиковалось Куайном, эта критика не отрицает значения описываемых представлений для понимания предикации там, где мышление организовано в соответствии с родовидовыми схемами. А вот в арабском теоретическом, научном (т.е. строгом, логичном) мышлении такие признаки не вложены «внутрь» субъекта. Сама процедура устроения предикации здесь — иная.
АА: Как известно, способы предикации в культуре моделируют стили эпохи. Допустим, существует точка зрения, что именно в симфонии венского классицизма музыка изменяется от одного к другому через временную динамику развития событийности. Метафорически можно сказать, что музыка научилась предицировать одновременно со становлением жанра симфонии. В этой связи Ваше открытие того, что в культуре арабского мира сам способ предикации иной, нежели в западной культуре, может иметь колоссальные последствия в искусствознании. Теперь, исходя из доселе совершенно немыслимых оснований, можно характеризовать и особенности строения мугама.
Мне бы хотелось, чтобы Вы более подробно охарактеризовали те качества этой предикации, которые связаны не только со смыслонесущими, но и стиленесущими принципами.
АС: Здесь я могу идти только ощупью, очень осторожно, рассуждая в жанре гипотезы. Отвечая на Ваш вопрос, вынужден признать, что музыка лежит вне сферы моей компетенции, и исследование такого рода можно было бы предпринять только совместно с профессиональным искусствоведом. Вместе с тем я стремился понять, насколько процедура смыслоформирования, характерная для арабо-мусульманской культуры, определяет эстетическую сферу. Я исследовал эстетику словесного, и, может быть, увиденные здесь закономерности помогут и в понимании эстетики невербального, прежде всего музыки. В нашей статье, посвящённой поэзии и поэтике , мы вместе с блестящим знатоком этой области Н.Ю.Чалисовой стремились показать, что метафора в арабском и персидском стихе строится не по тем законам, которые открыты Аристотелем. Арабы и персы хорошо знали аристотелевскую эстетику и пытались использовать её для описания законов своей поэзии. Это не удалось, и они были вынуждены создать собственную, неаристотелевскую поэтику для описания своей метафорики.
Страницы
:
1
::
2
::
3
::
4
::
5
::
6
::
7
::
8
::
9
::
10
::
11
|
