|
|
Диалоги о культуре
КУЛЬТУРА ИСЛАМА: ОТ СМЫСЛА К СТИЛЮ
(интервью, данное А.Смирновым А.Амраховой)
Автор: Город
: Moskva Страна : Russia
Страницы
:
1
::
2
::
3
::
4
::
5
::
6
::
7
::
8
::
9
::
10
::
11
Вспомним и другое: на заре музыковедческой научной рефлексии были популярны дискуссии на тему о том, что такое мугам – звукоряд, жанр или способ музыкального мышления? А ведь если рассматривать валентный способ смыслополагания, существующий в арабском языковом мышлении, как генетический код, заложенный во всей культуре, и связать его особенности с особенностями мугама, то взору открывается интересная картина. Строение мугама нельзя рассматривать с точки зрения чистой функциональности (какой тон должен пойти в следующий в данном разделе). Звукоряды, как и само ладовое строение, мало что говорят о самом мугаме, потому что основной тон («майе») делает основным тоном целая система ассоциативно заряженных попевок. Именно из-за огромной силы энергетического поля валентностных ожиданий сами попевки (например, кадансовые обороты) приобретают определённую семантику. Поэтому принцип валентностного смыслопритяжения внеположного может многое объяснить и в системе музыкального мышления.
Разговор о том, что арабское мышление не родовидовое, интересен ещё и в таком ракурсе. Вы пишете, что арабская мысль – не родовидовая, Ш.М. Шукуров — что в мусульманском искусстве нет уподобления. Эти два утверждения в чём-то смыкаются. Впервые в аналитической философии напрямую связали сравнение с отнесением к роду. Но сравнение в исламской культуре всё-таки есть. В чём же специфика арабского ташбих?
АС: Термин ташбих (уподобление) используется в разных областях интеллектуальной деятельности. Для религиозной мысли ташбих — это слово с отрицательными коннотациями. Потому что ташбих будет здесь означать прежде всего уподобление Бога человеку, нечто противоположное таухиду. Таухид, или «обеспечение единства», — это один из главных принципов религозной, и не только религиозной, мысли в исламе. Если речь идет о Боге, таухид означает строгий монотеизм. Если речь о политическом устройстве, таухид означает строгое единоначалие. И т.д. Поэтому ташбих как что-то, что ставит под сомнение таухид, вызывает раздражение и отрицательное отношение.
С другой стороны, противоположностью ташбих служит понятие тасбих — «освящение», «делание святым». Термин «святой» обычно понимают как «очищенный от характеристик тварного». Кстати говоря, в суфизме в каком-то смысле восстанавливается баланс между ташбих и тасбих: суфийские мыслители говорят, что нет одного без другого. Ибн Араби, трактуя известный коранический аят «Нет ничего, что было бы как Его подобие» (42:9[11]), показывает, что могут быть правильно построены два его понимания. Традиционно он толкуется как отрицающий подобие. Ибн Араби в «Геммах мудрости» показывает, что это одновременно и утверждение ташбих, и утверждение тасбих, при необходимом переходе между двумя. Здесь мы встречаемся с принципом «совмещения противоположностей», столь развитом в суфизме. Для западного сознания совмещение противоположностей — абсурд, что-то иррациональное. Есть ведь закон противоположности, закон исключенного третьего. Однако здесь мы имеем дело с другой логикой, в которой противоположности могут переходить друг в друга, как переходят друг в друга «действующее» и «претерпевающее».
Так дело обстоит в религиозной мысли с понятием ташбих, поскольку здесь оно применяется преимущественно к пониманию взаимоотношения между человеком и Богом. Но если взять поэзию, то термин ташбих приобретает совсем другие коннотации. Без сравнения нет и метафоры, а значит, нет поэзии. Классический пример: «Он храбрый как лев». Это сравнение, ташбих. А если сказать «Он лев», это уже будет иносказанием. Здесь ташбих — технический термин. Ташбих активно обсуждается в арабской поэтике, поскольку это основание для метафоры. Вопрос в том, устроено ли сравнение (и, соответственно, иносказание) для арабского мышления так же, как оно устроено для западного.
Акт сравнения для западного мышления осуществляется тогда, когда выстраивается общий род. Если берутся две вещи, которые нормативно (для научного, логического мышления) не попадают под общий род, то такой род для них конструируется. И они сравниваются как виды этого сконструированного искусственного рода. На этой основе выстраиваются и метафоры. В недавно вышедшей на русском языке книге Франсуа Растье «Интерпретирующая семантика» есть диаграмма, которая объясняет смысловое строение одной из известных, разобранных Аристотелем метафор: чаша — меч, Дионис — Арес. Этот пример в его книге очень наглядно подтверждает, что соотношение между элементами метафоры для западного мышления понимается как родовидовое. Однако для арабского мышления это соотношение не является родовидовым. Здесь невозможно проводить сравнительный анализ метафор, и тех читателей, которым интересен подробный анализ, отсылаю к прилагаемой статье.
Поэтому сравнение и уподобление, безусловно, развиты в арабской культуре, ее невозможно представить без этих мыслительных операций. Вместе с тем сравнение устроено иначе, нежели в западной мысли, — так, как это определено соответствующей процедурой смыслополагания. Ш.М.Шукуров прав, когда говорит, что здесь не было уподобления, поскольку он имеет в виду уподобление в западном смысле, уподобление как отнесение к роду, — ведь арабская мысль не была склонна так уподабливать.
АА: Андрей Вадимович, а как Вы объясните такой парадокс: родовидовых отношений нет, а классификационных систем – много? Ведь издавна считается, что классификация, таксономия — одна из изначальных мыслительных процедур, которая, как механизм обобщения, определяет строение самого языка?
АС: Конечно, классификация основана на процедуре обобщения. Сомнение в значении родовидового механизма для организации мышления арабо-мусульманской культуры, которое я высказывал, не означает, что арабы вовсе не пользовались понятием рода. Наоборот, это понятие ими применяется очень активно. Однако следует очень чётко различать две разные операции обобщения: одно дело — обобщение индивидов в род, другое — обобщение видов в роды. В первом случае речь идет о так называемом низшем виде, под которым нет видов, а есть только индивиды. Например, «человек» — это низший вид, под которым нет видов (то есть общих понятий), а есть только индивиды – Сократ, Платон и др. Такого типа обобщение, безусловно, имеет место в арабской культуре. Давно замечено: любое слово – это универсалия, мы вообще не можем использовать исключительно индивидуальные имена. Любое слово – уже обобщение, говоря, мы как будто обобщаем индивидуальные вещи в такие роды. А вот как эти низшие виды (они же роды по отношению к индивидам) соотносятся между собой — совсем другая проблема. Тут-то и встаёт вопрос о том, как строится классификация. Потому что классификация – это не просто набор низших видов, первичных родов, это и дальнейшее их упорядочивание.
Страницы
:
1
::
2
::
3
::
4
::
5
::
6
::
7
::
8
::
9
::
10
::
11
|
