|
|
Диалоги о культуре
КУЛЬТУРА ИСЛАМА: ОТ СМЫСЛА К СТИЛЮ
(интервью, данное А.Смирновым А.Амраховой)
Автор: Город
: Moskva Страна : Russia
Страницы
:
1
::
2
::
3
::
4
::
5
::
6
::
7
::
8
::
9
::
10
::
11
Анна Амрахова: Андрей Вадимович, готовясь к разговору с Вами, я просмотрела Ваши работы за несколько последних лет. Круг интересов впечатляет: Николай Кузанский, Бердяев и Ибн Араби, зеноновские апории и калам… За всем многообразием имён и философских течений проглядывает единая «сравнивающая» стратегия.
Чем для Вас является сравнительное философоведение?
Андрей Смирнов: С моей точки зрения, любой человек, который прикасается к восточной культуре, вообще к культуре, которая строится на основаниях, отличающихся от оснований его собственной культуры, — такой человек уже занимается сравнительным исследованием, хочет он этого или нет, осознаёт это или не осознаёт. Почему? Для того, чтобы понять, что сказано в тексте или что изображено на миниатюре, что сообщает феномен культуры, с которым Вы имеете дело, — для этого нужно понять, воспроизвести для себя определённые логические ходы мысли, как будто повторяя их вслед за автором и тем самым выстраивая для себя, в своей интерпретации, смысл культурного феномена.
Должно быть, в научном, теоретическом тексте эта логика выражена более выпукло. В живописном произведении — менее ярко. Но мы должны понять эту логику, а понять ее мы можем только в сопоставлении: либо отождествляя с собственной, либо находя какие-то отличия. Так или иначе, мы занимаемся сравнительным исследованием, даже если оно имплицитно. Обратить внимание на саму сопоставительную стратегию, увидеть, какие подводные камни, какие ловушки для нашей интерпретации таит феномен, созданный другой системой мышления, — вот что для меня главное. Так постепенно была сформулирована цель: изучить существующие стратегии сравнительных исследований в их, как выражаются философы, основаниях, чтобы увидеть, действительно ли они позволяют «схватить» инологичное мышление, — в том случае, конечно, если мышление другой культуры действительно следует логике, отличной от нашей. Эта цель не была результатом отвлеченных рассуждений. Такая направленность взгляда определена непосредственно моей работой с текстами, прежде всего переводами, когда необходимо понять, почему автор построил текст именно так, как он его построил, что он хотел сказать и почему избрал для этого именно ту форму, которую избрал.
АА: Для тех читателей, которые не ознакомились ещё с Вашей последней работой , я бы хотела, чтобы Вы охарактеризовали круг идей, который интересовал Вас в период написания книги и который позволил Вам изнутри разглядеть специфику мира арабской культуры.
АС: Постепенно, по мере того, как исследователь начитывает тексты, меняется и его отношение к ним. Когда только начинаешь работу над переводом, главная задача — понять текст на языковом, словарном уровне. Уже это — достаточно сложная задача для любого востоковеда. Но вот она решена; проходит время, возвращаешься к тексту — и тогда смотришь на него по новому. Теперь можно обратить главное внимание на то, что раньше оставалось «за кадром». Тогда выясняется, что сопутствовавшие работе маленькие «зазубринки» недопонимания (которые неизбежно присутствуют, если быть до конца честным с собой) делали переведенный текст чуть-чуть непонятым для самого переводчика: что-то в нём сказано «нелогично» (с точки зрения переводившего, конечно), или вывод не вполне последователен, или классификация проведена не так, как мы бы ожидали... Не покидает ощущение, что текст до конца так и не прочитан. Уверен, что это чувство знакомо профессиональным востоковедам — общение с коллегами убеждает в этом.
Конечно, все можно объяснить, сгладить — переводчики отлично знают, как это достигается, да и редакторы неизменно затушевывают такие места… Читатели получают в результате кофе без кофеина: это рафинированный продукт, который «пережёван» нашими культурными «челюстями» и вполне ложится на наше культурное видение. То, что составляет несводимую специфику культуры, оказывается в таком случает безвозвратно утеряно.
Прочитанные тексты звали к себе, не давали покоя, тревожили. Если ты всё время думаешь об этом — в фоновом режиме, как говорят компьютерщики, — то в какой-то момент неожиданно проскакивает искра, возникает концепция, которая, как кажется, моментально всё расставляет на свои места. А дальше – занудная, кропотливая работа: необходимо выявить, насколько эта концепция действительно объективна, а для этого снова пройти по всем текстам и посмотреть, как она работает. И при необходимости внести исправления в теорию, начать проверку заново. И так далее.
Как мы объясняем слова? Мы пытаемся для одного слова привести какой-то набор других слов; объясняя что-то незначительное, мы предлагаем целую систему иных концептов. Но эта система также состоит из отдельных слов, которые нужно объяснить. Получается, что круговая стратегия объяснения вместо того, чтобы разъяснять, в конечном счете, наоборот, усложняет суть дела. Но если подобного рода истолкование в обыденном и даже научном языке оправдано, то в философии, на мой взгляд, — нет. Выйти же из этого круга можно только одним путём — поняв, каким образом слова дают нам свой смысл. И отсюда другой интерес — он не менее важен, чем мой интерес как арабиста, а может, даже более существенен. Соотносить его с семантикой или семиотикой как научными дисциплинами было бы неправильно, потому что эти науки опираются на устоявшиеся парадигмы. Путь, который я предлагаю, не совпадает с их проторенной дорогой. Это попытка понять, как смысл формируется, как он возникает. Это вопрос о том, как вообще делается смысл. На этот счет в моей книге изложены общие теоретические положения, которые не привязаны жестко к той или иной культуре. И есть положения более частного характера — приложение общей теории к арабской культуре. Одно в данном случае помогло в нахождении другого.
Страницы
:
1
::
2
::
3
::
4
::
5
::
6
::
7
::
8
::
9
::
10
::
11
|
